Цитадель в огне
Шрифт:
Долгое время ничего не происходило, наконец, Лотер заговорил первым, остальные все еще тупо таращились на ровную поверхность участка гнома, что так и осталась серой и бесцветной:
– И что… ничего не получилось?
Чародей усмехнулся.
– Все получилось. Тарнат хоть и молод, но соображает быстро.
– А что получилось? – спросил Теонард. – Я тоже не понял… Хотя да, вижу, простая земля превратилась в такой же серый гранит. Его участок… это гранитная скала, что ушла в глубину?
– Точно, – подтвердил чародей и покосился на гнома. –
Лотер охнул.
– Ах он морда толстая!.. Тарнат, ты чего нарушаешь?
Тарнат ответил невинно:
– Я?.. Где?.. Не посягнул. А насчет глубин вроде в договоре не было… Так что я вполне на законном основании пробил шахту… ну, на полмили вглыбь. Может, чуть глыбже, вам-то какая разница?
Теперь уже охнули и мелкинд с Булуком, даже горгулья протестующе каркнула.
Теонард проговорил в некотором ошеломлении:
– Одна схитрила, устроив себе дворец над участками, другой захватил недра… Чародей, ты же все знал, вижу по твоей хитрой харе!
Чародей ответил с достоинством:
– Скажем скромно, догадывался.
– Почему не сказал?
Все смотрели с ожиданием, он ответил медленно:
– Во-первых, Каонэль и Тарнат формально ничего не нарушили. Эльфийка захватила чуток чужой территории над участками, а гном прибрал недра под ними. Но вам это урок, чтобы тщательнее оговаривали все условия. Обычно вы не доверяете друг другу, но сейчас жадность и усталость ослабили вашу бдительность. Нарушения формально нет, менять и переиначивать нельзя, но пусть это останется вам как напоминание, что теперь ваши ошибки могут стоить очень… дорого. Без осколка Талисмана вы могли разве что растоптать гнездо мышей по дороге, а с Талисманом легко разрушить город или истребить племя. Добро бы чужое, а то и свое…
После тяжелого молчания Лотер оглядел мрачные и встревоженные лица Хранителей, повернулся к чародею.
– Наверное, ты прав, но признаю это завтра, а сейчас сам падаю от усталости. Потому и ошибаемся. Предлагаю завтра с утра встретиться и завершить строительство на свежую голову.
Гнур буркнул раздраженно:
– Хоть ты и не гоблин, но почему-то прав. Наверное, в тебе есть часть гоблинской крови. Давайте до завтра?.. Чародей?
Чародей кивнул.
– Я думал, скажете раньше. Но это тоже урок на будущее. Важные вопросы лучше откладывать, чтобы успеть обдумать со всех сторон.
– И предусмотреть всякие хитрости, – сказал Виллейн, перебирая пальцами амулеты. – Что за жизнь, это же я всех хитрее, но как так получилось?.. Наверное, потому, что выкладывался весь в битве, а эти прятались по кустам да малину жрали…
– Нет там малины, – сказал Страг. – Но клубники много, отборная… Я чуть не лопнул, столько ел…
Мелкинд зло засопел, разыгрывать он тоже вроде бы мастер, а тут разыгрывают его, но ответить не успел, чародей сказал властно:
– Всем отдыхать!.. Я пока посторожу ваш сон. Но недолго.
Глава 4
Небо постепенно меняло краски из лазурного в нежно-лиловый. На востоке оно совсем потемнело, оттуда с хозяйской неспешностью надвигается ночь, и только запад еще полыхает багровым заревом. Солнце, словно раскаленная докрасна монета, ползет к морскому горизонту, расплескивая последние лучи тепла.
Волны мерно шелестят у подножья плато, ветерок уже поменялся и теперь от воды тянет солью. Со стороны Поломанной рощи льется соловьиная трель. Птица заливается, будто нашла прекрасный цветок и спешит всем рассказать.
В лесу сумерки уже наступили и между деревьев мелькают светящиеся точки. Некоторые, особо смелые, вылетают на плато, но тут же испуганно устремляются обратно, к деревьям.
Когда край солнечного диска опустился в море, воздух посвежел. Словно по команде, затрещали сверчки и цикады, разномастный стрекот заполнил мир и погрузил его в ночь.
Каонэль полагала, что не заснет, слишком много свалилось на голову, хорошо бы осмыслить, страшновато снова вляпаться, но слабость заполнила тело, словно теплая вода вату, руки и ноги отяжелели.
Она едва вошла в дерево в самом низу, там уютная пещера, их люди называют дуплами, и почти сразу провалилась в глубокий и тревожный сон.
Чародей наблюдал, как почти все разбрелись, только гигантский тролль остался, неотличимый от гранитной скалы, однако чародей ощутил, что каменный исполин тоже спит.
За спиной послышались крадущиеся шаги, чародей сказал, не оборачиваясь:
– Ворг, я тебя не только слышу, но и вижу.
– Мне бы так, – ответил Лотер. Он подошел и сел рядом, усталый, исхудавший за последние дни, с погасшими глазами, а густые черные волосы спутались в узлы. – Пригодилось бы.
– Чего не спишь?
– Волчий сон короток, – ответил Лотер.
– Но ты сейчас вроде бы человек.
– Все мы волки, – заметил Лотер мрачно. – Даже милая эльфийка с ихтионкой. Вон как дрались!
Чародей прервал:
– Что хотел спросить? Что-то важное, раз даже сон отложил!
Лотер помолчал, вид такой, словно заставляет себя сделать или сказать что-то неприятное, наконец проговорил:
– Одного не пойму, почему мы? Ты мог сообщить о Талисмане кому-то из могущественных королей!.. И тот прибыл бы с большим отрядом, а то и армией. Окружил бы гору, чтобы никто не смел приблизиться… Но сказал нам. Почему?
Чародей поинтересовался с легкой иронией:
– А вдруг вы чем-то лучше королей? Это первое, что должно прийти вам в голову.
Лотер покачал головой.
– Конечно, пришло. Даже мне. Но то, что льстит самолюбию, обычно ошибочно.
Вдали у россыпи крупных камней поднялся Теонард, посмотрел в их сторону и решительно пошел к ним. В бледном свете звезд его фигура похожа на темного призрака, волосы шевелятся от ветерка, взгляд прямой и уверенный.
Чародей, дождавшись, когда человек приблизится и сядет рядом с оборотнем, ответил неспешно: