Цитадели
Шрифт:
Машка фыркнула:
— Хорошо, что ребята не знают, какую Олег Васильевич глупость сделал. А дед Аггей уже в лицах рассказал, как ты его писать пристраивал. Чуть ли не струю направлял…
— Аггей сказал?! — возмутился я, до глубины души пораженный подлостью старика. — Вот, зараза старая… Знал бы, оставил бы его в болоте. Обратно пусть сам добирается, без меня. Пусть его другой дурак тащит.
— Да не кипятись так, — засмеялась Белка. — Пошутила я. Но уж если ты его тащил два дня, не трудно представить — физиология. Тут и врачом быть не нужно.
— Машка, как хорошо, что ты у меня не патологоанатом. Я к тебе со всею душой, а ты…
Машка посмотрела на меня долгим многообещающим взглядом, прищурилась и процитировала:
«Устала, Варвара Петровна? О, как дрожат ваши ручки!» — Шепнул филолог любовно, А в сердце вонзились колючки. «Устала. Вскрывала студента: Труп был жирный и дряблый. Холод… Сталь инструмента. Руки, конечно, иззябли. Потом у Калинкина моста Смотрела своих венеричек. Устала: их было до ста. Что с вами? Вы ищете спичек? Спички лежат на окошке. Ну вот, вернулась обратно, Вынула почки у кошки И зашила ее аккуратно, Затем мне с подругой достались Препараты гнилой пуповины, Потом… был скучный анализ: Выделенье в моче пуповины…»— Тьфу, ты, — плюнул я в сердцах. — А кошку-то зачем мучить? Почки у нее вытаскивать, а потом и обратно вставлять?
— Это ты у Саши Черного спроси, — отозвалась Машка. — Может, для рифмы? Ну вперед и — в баню!
С трудом, но мне удалось встать на ноги. Удалось (с помощью Машки, подставившей плечо!) сделать несколько шагов. Спустившись по лестнице, я понял, что дальше могу идти и один.
Во дворе кое-что изменилось. Неподалеку от озера появилось строение, из трубы которого шел легкий дымок. Вокруг самой крепости вырастал мощный частокол из заостренных бревен, над возведением которого трудился народ.
— Вот, сруб за один день поставили, печку сложили и крышу соорудили, — гордо сообщила Мария, как будто сама все это делала. — Осталось только щели заделать.
— А печка? — вспомнил вдруг я кое-какие тонкости, когда мы уже были в предбаннике.
— Что — печка? Печку наш Андрей клал, — сообщила Машка, пытаясь стащить с меня одежду.
Я почему-то застеснялся и принялся раздеваться сам. «Совсем дурной стал», — подумалось мне. Ну вот, поди ж ты, хоть мы и были вроде бы муж и жена, но стеснение оставалась до сих пор.
Смешно сказать, но я впервые видел Машку обнаженной. Нет, был еще случай в душевой, но там было слишком тесно, чтобы разглядывать. Сильные стройные ноги, упругая грудь, красивая… попа. Пожалуй, выпусти ее на подиум, она получит все эти короны «мисс» и «миссис», вместе взятые… Только кто же ее выпустит? Перебьются…
— Печь дымит, нужно глиной обмазать, — деловито сообщила Машка, открывая дверь в парилку. — Попарится пока не получится, но вода горячая. Андрюшка сказал, что он только в книжках видел, как печки кладут, но все правильно получилось. У нас печник-то всего один, а крепостей, помимо нашей, еще три восстанавливается. Чего человека дергать?
— Правильно, — заметил я. — Только давай-ка побыстрее мыться, да выметаться отсюда. Иначе угореть недолго. А печку ломать придется.
— Такую красивую и ломать? — удивленно спросила Белка, набирая воду и для себя и для меня. — Ты разве в печах разбираешься? Да ну, не дуйся ты так сразу. Трудно ответить?
— В печах, я может, не разбираюсь, но кое-какой опыт есть, — сдержанно ответствовал я. — Сложенную печь нельзя так сразу топить. Нужно с недельку подождать, пока раствор просохнет, а уж потом можно обжигать. Вот так-то.
— Ой, какой ты у меня умный, — восхитилась Машка, намыливая мне спинку. — А если бы был немножко почище, то…
— То что! — воспрянул я духом, хватая свое сокровище и прижимая его к себе. За что и был немедленно бит мочалкой по голове.
— Сам же сказал — печь дымит, — слабо пискнула Машка, имитируя сопротивление…
Наше мытье затянулось… Но мы могли бы и дольше, если бы эта печь не дымила…
Не евший два дня, уставший как собака… Ай да я! Когда мы кое-как довели «помывку» и вытирание до конца, обнаружилась одна проблема. Оказалось, что Машка забыла взять с собой сменное белье. Причем не только для меня, но и для себя… И полотенце оказалось только одно. Надевать прежнее белье, пережившее «турпоход» на остров и обратно, мне не хотелось. Машка тоже не желала надевать «вчерашние» трусики.
Наше возвращение из бани запомнилось! Впереди бежал я, прикрывая руками свое «хозяйство», а за мною Машка, придерживавшая на бедрах банное полотенце. Я очень надеялся, что девчонки меня в тот момент не видели. Оказалось — зря. Когда надо — никто ничего не видит, а когда не надо…
Хохоча, как два придурка, мы вбежали в комнату и принялись искать белье. Может, и дольше бы искали, но очень хотелось есть. А из-за двери раздавался ехидный голос:
— Публика просит продолжения стриптиз-шоу!
Машка, покрасневшая как рак (да и я, наверное, был не лучше) открыла дверь. На пороге стояли и ухмылялись Лена и Настя. Я уже открыл рот, чтобы «гавкнуть», но завидев, что руки у девчонок нагружены подносами, смягчился.
— Ну молодожены, аппетит нагуляли? — хитренько поинтересовалась Настя. — Или любовью сыты?
Вместо ответа я стал сгребать все, что у них было.
— А чего так мало? — поинтересовался я, снимая с Настиной руки корзинку с хлебом. Вторая рука была на перевязи.
— Вот это наглость! — задохнулась Елена от возмущения. — Мы тут старались, готовили, а он «чего мало!» Ну-ка, Настька, забирай все обратно!
— Ладно-ладно, — заюлил я. — Уже и пошутить нельзя. Не сердитесь, я же не подумав!
— Наш начальник кушать хочет, — заступилась за меня Машка. — Да и с головой у него плохо. Устала за дорогу.
— И у тебя с головой неважно, подруга, — неожиданно вдруг сделала выговор Елена. — Человек устал, не поел еще, а ты его супружеские обязанности заставляешь исполнять… Он же не ровесник тебе, понимать надо. Был бы помоложе…