Цивилизация Х. Инспекция
Шрифт:
– Ладно, ловлю на слове, – улыбнулась Марина.
Глава 6
Ангел-хранитель.
– Куда теперь? – спросил сидящий справа от Седого боец по кличке Удав. Вообще-то его звали Николаем, но он так привык к прозвищу, что оно стало его основным именем, куда более точно отражающим суть животной натуры флегматичного, но чрезвычайно жестокого детины с бугрящимися мускулами и почти плоской широченной рожей, лишенной и намека на крупицу интеллекта.
Седой, сидящий за рулем "Форда", и ухом не повел, проигнорировав вопрос своего напарника-недоумка, а лишь криво усмехнулся и достал портативную рацию. Связавшись со второй группой, он коротко проинструктировал старшего и включил зажигание.
– Какого
– Заткнись, – холодно оборвал его Седой. – Заказчик получил наводку. Надо проверить.
Удав не стал пререкаться, а предпочел "заткнуться" и снова тупо уставился в лобовое стекло, задремав с открытыми глазами. Они рыскали по городу вот уже несколько часов в поисках парня, с которым следовало "аккуратно разобраться", но пока безрезультатно, хотя и проверили почти все адреса, где тот мог найти прибежище. На эту операцию Ваха бросил все свои лучшие силы во главе с Седым, которому и раньше поручал наиболее щекотливые и сложные дела по ликвидации или похищению неугодных ему людей. Обычно Седой работал в одиночку, но в связи со срочностью и важностью заказа потребовалось привлечь к поиску едва ли не половину бойцов бригады. Шесть машин с крепкими и шустрыми парнями прочёсывали город и одновременно расставляли сеть среди киоскеров, лоточников, проституток и прочих осведомителей, находящихся под "крышей" банды.
Седой не сомневался, что в ближайшие часы они выйдут на след парня, в "самоубийстве" которого был заинтересован босс. Дальнейшая реализация заказа не представлялась особо проблематичной для профессионала, половину своей сознательной жизни занимавшегося кровавым ремеслом. Седой сменил немало хозяев, работая на спецслужбы, а затем и на криминальных "королей". Седому было безразлично, кто его хозяин или заказчик, лишь бы платили хорошие деньги. В этом смысле криминал был намного предпочтительнее спецслужб.
Доехав до московской магистрали и свернув под железнодорожный мост, Седой остановил машину на заправке и подождал вторую группу, подъехавшую минут через десять на тёмно-зеленой "десятке". Коротко переговорив с её водителем, Седой выехал на шоссе и повернул в сторону посёлка. "Десятка" последовала за "Фордом", держась на приличном расстоянии. Бандиты не торопились, жертва вряд ли подозревала о приближающейся опасности, если, конечно, наводка верна. Вскоре обе машины миновали погрузившийся в сон посёлок с редкими уличными фонарями и кое-где светящимися окнами, спустились с косогора и тихо покатили по неширокой асфальтовой дороге, рассекающей надвое большой дачный массив. По обе стороны потянулись заборы, прерываемые узкими проездами дачных улочек. Свет фар выхватывал из темноты таблички с их названиями, прибитые к столбам электросети, и Седой внимательно считывал их, стараясь не пропустить нужную. "3-я Яблоневая", "4-я Яблоневая", "5-я Яблоневая"… "Форд" тихо скрипнул тормозами и съехал на обочину. "Десятка" припарковалась метрах в трёх позади, сразу выключив фары.
– Удав, – негромко окликнул Седой своего напарника и ткнул его кулаком в бок.
– А! Что?.. – встрепенулся тот, очнувшись от дремы. – Приехали?..
– Приехали, – усмехнулся Седой. – Протри лупы и на выход.
Удав сладко зевнул, хрустнул челюстями и, пробормотав какое-то ругательство, неуклюже вылез из машины вслед за боссом. Седой же, оглядевшись, подождал, когда подойдут остальные бойцы, и распорядился:
– Наш "клиент" должен быть на 35-м участке. Туда пойду я и Удав, а вы заблокируйте улицу со стороны канала и перекройте соседнюю, пятую. Приметы парня все помнят? – спросил Седой и, увидев кивки, продолжил: – Напоминаю, никакой стрельбы. Взять нужно тихо и живым. Понятно?
Бойцы снова закивали головами, и Седой без лишних слов зашагал к углу крайней дачи. Удав замешкался и, опомнившись, поспешил за ним, поднимая пыль своими огромными, 46-го размера ботинками, постоянно цепляющими камни на обочине.
Из кромешной тьмы на Дмитрия наплывали неясные видения. Наплывали и таяли, словно сотканные из тумана… Он пытался понять их смысл, но постоянно соскальзывал в темноту, едва сознание начинало постигать значение образов, несших в себе нечто тревожное и угрожающее. Видения становились всё навязчивее и отчётливее, в них все явственнее ощущалась опасность, угрожающая его жизни. Где-то в глубине мозга зазвучал чей-то настойчивый голос, твердивший ему: "Очнись! Очнись!.. Спасайся!". Но Горин не мог найти в себе силы выкарабкаться из кошмарного сна.
Вдруг что-то словно толкнуло его, да так, что он содрогнулся всем телом и испуганно открыл глаза. Тьма не исчезла, но это уже не была абсолютная тьма бездны, из которой его вытолкнула неведомая сила, а просто темнота ночи. Дмитрий понял это быстро, лишь только глаза смогли различать предметы в комнате и более светлый квадрат окна с ситцевыми занавесками. Горин рывком поднялся с дивана, возмущённо заскрипевшего пружинами, и со страхом прислушался. Тишина… Вдали еле слышно прогромыхал железнодорожный состав, и снова всё стихло. Тяжело вздохнув, Дмитрий растёр лицо ладонями, прогоняя остатки сна, но тревога и страх не исчезли. Напротив, сердце всё сильнее билось в груди, а по коже пробежали неприятные мурашки. "Да что же это со мной?.. – подумал он. – Чего я так боюсь? Здесь же нет никого, да и никто не знает, что я здесь… Снится всякая дрянь, нервы ни к черту…"
Осторожно ступая, он вышел на крыльцо и вдохнул прохладный ночной воздух. Вокруг по-прежнему было тихо. Дачный поселок безмятежно спал, погружённый в туманную темноту. Лишь кое-где горели одинокие огни. Не имея часов, Дмитрий не мог определить точное время, но интуитивно чувствовал, что до рассвета ещё далеко. И всё же, несмотря на тихую умиротворенность, царившую вокруг, странное беспокойство не покидало его.
Горин снова прислушался. Все его чувства обострились до предела, а мозг снова заработал чётко и ясно, словно заблокировав на время трагические переживания и воспоминания. Минуты две он стоял на крыльце неподвижно, ощущая, как растёт напряжение во всём теле, но ничего не происходило. Решив, что это нервное, Дмитрий уже хотел было вернуться в дом, как вдруг ему показалось, что он слышит слабый звук моторов. Шум был настолько тихим и неясным, что он с трудом определил направление, откуда тот исходил. Сердце забилось так, словно хотело выскочить из груди, а в мозгу вновь зазвучал тревожный голос: "Беги!.. Беги!.."
Где-то затявкала собачонка, почуяв присутствие чужаков, и неожиданно смолкла, оборвав лай. Что-то вновь подтолкнуло Горина к действию. Дмитрий быстро спустился с крыльца и крадучись подошёл к калитке. Осторожно выглянув в проезд, он вдруг увидел в конце улицы два тёмных силуэта. Не зная, кто эти люди, он интуитивно почувствовал исходящую от них угрозу. Приближающаяся опасность была почти осязаемой, и Дмитрий, повинуясь инстинкту самосохранения, быстро прикинул варианты бегства. Ещё до конца не осознавая происходящего, он закрыл калитку и, стараясь не шуметь, быстро пошёл вглубь сада к забору, отделяющему участок на соседней улице.
Продравшись сквозь заросли малины, Горин взобрался на забор. Под ногой хрустнула прогнившая штакетина, и он едва не повис на кольях, содрав на руке кожу. Перевалив через забор и прислушавшись, Горин уловил тихие шаги, доносящиеся со стороны улицы. Сомнений не оставалось: кем бы ни были незваные гости, а пришли они по его душу.
Выбравшись на дорожку, Дмитрий очень осторожно пошёл по ней к двухэтажному кирпичному дому. Он знал, что хозяев в нём нет, но оставаться здесь было небезопасно. Раз уж его ищут, то наверняка проверят близлежащие участки, да и весь массив прочешут основательно. "Кто же это? – с беспокойством и недоумением подумал Горин. – Полиция?.. Что-то не похоже. Менты не стали бы стрелять в собачку. Стрелять? А с чего я взял, что её пристрелили? – только теперь он понял, почему так внезапно оборвался лай бедного животного, и внутри всё похолодело. – Вот чёрт! Выстрела я не слышал, значит, стреляли с глушителем… Неужели?.. – внезапная догадка заставила скривиться в горькой гримасе. – Значит, О'Кей натравил на меня своих бандюг! Подонок!.. Ну вот, Димка, ты и стал дичью. На тебя объявлена охота и с лицензией и без… Что же делать? Что?!"