ЦИВИЛИЗАЦИЯ МАДОННЫ
Шрифт:
В журнале «Атака» № 104 был напечатан перевод основных тезисов работы В. Дарре «Значение свиньи в нордических культурах», выпущенной издательством Ю. Ф. Леман Ферлаг в 1933 году. Дарре не случайно обратил особое внимание именно на свинью, потому что она может быть домашним животным только у оседлых народов. Кочевой образ жизни и свиноводство — две взаимоисключающие друг друга вещи.
Все нордические народы, которые волнами проникали в бассейн Средиземного мира, имели среди своих домашних животных свинью. Это служит бесспорным доказательством того, что нордические народы были оседлыми, иначе говоря, это были крестьянские народы.
Два вида диких свиней, от которых произошли домашние свиньи, — продолжает Дарре, — типично лесные животные. Если нордические народы действительно пришли с севера Европы, то их свиньи указывают на то, что они были лесными
Вывод Дарре: прародина нордической расы — лесная зона Северной Европы с умеренным климатом. Дарре считал, что лиственные леса умеренной зоны с их животным миром сохранялись в Европе на протяжении всего ледникового периода, во всяком случае, долгое время после появления человека.
Любопытно, что там же, где помещал прародину нордической расы Дарре, находилась и колыбель всего человечества, если верить гипотезе Энгельса, который подметил слабую сторону других гипотез: «Позднейшим поколениям кажется, …что пастушеские народы произошли из местностей, которые в действительности не только не могли быть колыбелью человечества, но, напротив, были почти непригодны к жизни для их диких предков и даже для людей, стоявших на низшей ступени варварства. Наоборот, после того, как эти варвары, находясь на средней ступени, привыкли к пастушеской жизни, им никак не могло придти в голову добровольно вернуться из травянистых речных долин в лесные области, в которых обитали их предки».
Энгельс связывал переход к партиархату с развитием скотоводства. У германцев скотоводство осталось недоразвитым, — как отмечал Тацит, скот у них плохой породы: быки и коровы — низкорослые, невзрачные, без рогов; лошади — маленькие пони и плохие скакуны. Соответственно и к патриархату они «недоперешли». Строгий Эвола осуждающе смотрел через свой монокль на любые пережитки матриархата, видя в них признаки ущербности, вредного южного влияния и т. п. С этой точки зрения «ущербными» оказываются как раз германцы. Тот же Тацит отмечал, что у германцев брат матери смотрит на своего племянника как на сына, а некоторые даже считают кровные узы, связывающие дядю с материнской стороны и племянника, более священными и тесными, чем связь между отцом и сыном. Согласно комментарию Энгельса, «здесь мы имеем живой пережиток рода, организованного в соответствии с материнским правом, …который составляет отличительную черту германцев». «Еще один пережиток только что отмершего материнского права можно видеть в том уважении германцев к женскому полу, которое для римлян было почти непостижимым». В женщине германцы видели нечто священное и пророческое, они прислушивались к ее совету даже в важнейших делах. Так Веледа, жрица племени бруктеров на Липпе, была душой всего восстания батавов в 68–69 годах.
Если Вам не нравится Энгельс, и его толкования для Вас неубедительны, послушайте Мигеля Серрано: «Женщины Гипербореи, обладавшие божественной красотой, были жрицами и колдуньями, которые могли сообщаться с самыми отдаленными мирами». От рождения предназначалась на эту роль девочка, которая была пятым ребенком в семье, потому что цифра 5 символизировала полюс, Гиперборею. В «Песни о Нибелунгах» Брунгильда это богиня, гиперборейская жрица и колдунья, валькирия. Зигфрид изменил своей валькирии с Кримгильдой, и за это его покарал Хаген, выступивший в роли мстителя. Точно такой же гиперборейской жрицей и колдуньей была, по Серрано, Медея и точно так же за измену ей был наказан Ясон.
В гиперборейском, кельто-арийском, полярном культе Вечно женственного Шакти — это Вечная Энергия, без которой бессильна Триада классического индуизма: без нее Брахма не может творить, Вишну — сохранять, а Шива — разрушать.
«Человек разумный» стал поклоняться женским божествам как только стал разумным. Знаменитые женские изображения ориньякской и солютрейской эпохи, т. н. верхнепалеолитические Венеры, свыше сотни которых найдено в разных местах, от Франции до Сибири, считаются большинством исследователей также и памятниками ранней стадии религии. Как полагает С.А.Токарев, есть все основания думать, что так оно и есть. Но ученые расходятся во мнениях о том, о какой именно форме религиозных представлений идет речь. П. П. Ефименко, лучший знаток палеолита, видел в ориньякских статуэтках изображения женщин-прародительниц, иначе говоря, родовых женских предков. Однако С. А. Токарев сомневался, что такая форма верований вообще существовала (хотя упомянутый ранее пример синтоизма свидетельствует об обратном): с его точки зрения, палеолитические статуэтки это женские олицетворения очага.
А. С. Токарев иллюстрирует свой тезис подробным описанием верований народов Сибири, главной семейной и родовой святыней которых, особенно чукчей и коряков, был огонь очага. У чукчей каждая семья имела собственный огонь, и смешивать его с огнем другой семьи, занимать огонь от соседей считалось величайшим грехом; нельзя было даже варить пищу в посуде, стоявшей ранее на чужом огне.
Здесь, мне кажется, можно примирить Ефименко и Токарева. Очаг, огонь которого нельзя смешивать с чужими, это не просто очаг, а символ чистоты крови, которую тоже нельзя смешивать с чужой. В подтверждение этой версии можно привести тот факт, что у айнов существовали особые объединения женщин «сине хуци икиру», т. е. «поколения одного очага». Их члены держались друг за друга, как за родственников и ассоциировали свою общую прародительницу с богиней очага «камуи хуци», т. е. «божественной бабушкой». В свете этого становится понятным, почему от весталок, которые охраняли священный огонь в Риме, требовалось соблюдение девственности: их неприкосновенность связывалась с сохранением «чистоты огня», т. е. крови. У Лескова в романе «На ножах» описан обряд добывания русскими крестьянами «чистого огня» для защиты от эпидемии: сохранение чистоты крови предохраняло от скверны.
Мать огня, хозяйка огня, богиня огня — таковы названия покровительницы очага не только у айнов, но и у нанайцев, нивхов, эвенков, долганов. У алтайцев огонь это «от-энэ» (мать-огонь). Любопытно, что индийское слово «агни» — женского рода в отличие от нашего «огня». Напомним, что больше всего гимнов в «Ведах» посвящено именно Агни. А имя греческой богини Гестии, покровительницы домашнего очага и семьи, первоначально означало просто «очаг».
Гестию, которая была также покровительницей городов и государства, греки классической эпохи отодвинули на задний план, в отличие от скифов, которые, по свидетельству Геродота (кн. IV,гл.59) чтили Гестию под именем Табити выше всех прочих божеств. И не с одной Гестией случилась в Греции такая беда. «Мужики, что злы и грубы» в лице Аполлона отобрали оракул в Дельфах, игравших в Греции периода политической раздробленности примерно такую же роль, как Рим в Западной Европе в Средние века, у богинь: в древнейшую эпоху этот оракул прорицал от лица Геи, а затем — Фемиды. Вообще, как отмечает Энгельс, положение богинь в греческой мифологии рисует нам более ранний период, когда женщины занимали еще более свободное и почетное положение. Соотношение сил в Пантеоне отражало былые времена, и Дельфы были лишь частным успехом его мужской части. Даже великого Зевса не очень-то чтили. А. Ф. Лосев находит поразительным тот факт, что в позднейшее время Зевсу было посвящено сравнительно мало праздников и никогда не было посвящено никаких мистерий. Среди богов Греции по числу посвященных ей храмов (около 80) первое место занимала Артемида. Почему именно она?
Крит против Гипербореи
Ответ на этот вопрос дает А. В. Сазанов в статье «К изучению теонимии Боспорского царства». Он прослеживает линию развития культа Артемиды от критской Потнии Терон. Общепризнанно, что основные греческие культы не были генетически связаны с микенскими. Однако культ Артемиды принадлежал к числу немногих, связанных с ними. Главным божеством минойского Крита была Потниа Терон. Она изображалась как повелительница зверей. В ней как бы соединялись функции Афины и Артемиды.
Дж. Пендлбери еще не знал имени этой богини, но отмечал те же ее характерные черты, разобранные потом разными греческими богинями: «На протяжении всей своей истории критяне поклонялись природе, олицетворением которой, начиная со среднеминойских времен (по датировке Пендлбери, это примерно 2000 лет до н. э.) была Великая матерь богов, повелительница диких зверей и владычица деревьев и гор. Для символизации плодородия природы ее часто изображали с сыном — богом-мальчиком. В греческие времена ее атрибуты были распределены между различными богинями: Афина получила ее змей, Афродита — ее голубей и ее сына, Артемида — ее оленей, а различные нимфы — ее горы, потоки и леса». При этом Пендлбери четко отделял критян от греков: по его мнению, «в расовом отношении между обоими народами лежит целая пропасть». «Критский язык, всего вероятнее, имеет анатолийское происхождение; возможно, он родственен ликийскому, киликийскому или карийскому, поскольку из этих мест, по-видимому, происходит и само племя».