Цивилизаtion

ГНОМ

– А охотник может ловить еще больше зверей, если он по-прежнему покупает только одну веревку? – неожиданно прервала мои размышления Лиа.

– Умница! Ты права. Увеличение производства ведет к увеличению расходных материалов. – Я передвинул жетоны на столе. – То есть, добывая четыре еды вместо трех, охотник в среднем раз в три дня должен докупать еще одну веревку. А значит, у плетельщика остается лишняя монета.

Теперь мы имеем ситуацию, когда у плетельщика появляются монеты, хоть и не так быстро, как у охотника. Наш производитель веревок, наконец, может позволить купить себе керамику.

Я продолжал передвигать монеты между фигурками ремесленников. Гончар почти без труда сделает две кружки, просто раньше на вторую не было спроса. Теперь у него также начинает скапливаться капитал. Распределение денег в системе произошло.

– А зачем гончару и плетельщику много монет? – Лиа продолжала задавать простые, но точные вопросы.

– Ну, смотри: во-первых, деньги на руках ускоряют обмен. Если раньше плетельщик должен был обязательно сделать веревку, чтобы поменять ее на еду, то теперь он может совершить сначала одну операцию, а затем, попозже, другую. Во-вторых, наш плетельщик получил возможность купить кружку. Раньше этого сделать было нельзя, так как гончару не нужны веревки.

– Зачем им деньги — я поняла. Но зачем им много денег? Ведь охотник продолжает получать их все больше и больше?

– Да. Не только он, но и гончар, и плетельщик. А что произойдет, если, например, гончар решит начать есть в два раза больше?

– Думаю, что он придет к охотнику и попросит продать ему еще один кусок еды.

– Но охотник может ловить только четыре еды в день, и эту четвертую покупаю у него я за одну монету.

– Тогда он предложит две монеты, и охотник продаст ему, – заключила Лиа и откинулась в кресле.

– И я останусь без еды, – подытожил я.

– А ты покупай за три монеты. И будешь с едой.

– А вот это уже инфляция, – пробормотал я и задумался.

В самом деле. Увеличение денежной массы приведет к тому, что некий субъект, скопив средств, захочет получать больше каких-то благ, и, не найдя требуемого избытка в наличии, начнет поднимать цены на существующие. Да и охотник через месяц будет иметь целую кучу монет, но покупать очень много веревок или кружек смысла нет. Значит, ему очень скоро надоест таскать мне еду за медные кружочки. Только если на них нельзя будет купить еще что-то полезное. Я взял табличку, подошел к огню и принялся писать мелким почерком постулаты будущей экономики.

1. Увеличение денежной массы происходит через госзакупки.

2. Первоначально именно обладатели госконтрактов начинают впрыскивать деньги в общество.

Но бесконтрольные госзакупки приведут к обесцениванию денег, а значит отсюда вытекает третье правило:

3. Государство должно изымать деньги из экономики, чтобы не допускать инфляции.

Я видел два способа изъятия денег. Первый, очевидно, налоги. Но этот способ наиболее ненавистный для общества, поэтому злоупотреблять им не следует. К тому же я не собирался менять придуманный ранее уровень дани. Второй способ – продажа государством товаров с прибылью. А для этого идеально подходит монополия.

Записав эти мысли, я обратился к Лие, по сути, проговаривая полученные выводы.

– Итак, что мы выяснили: для успешного функционирования экономики денег должно быть столько, чтобы процессы обмена не затягивались из-за того, что у кого-то еще нет монет. То есть идеальная ситуация, когда гончар имеет деньги для найма носильщика глины, месильщика, работника на мехах, и все это до того момента, пока готовая продукция не будет продана. Иными словами, денег в экономике должно быть как минимум столько, чтобы все производства имели достаточный оборотный капитал для бесперебойной работы, а люди — достаточный капитал для удовлетворения своих основных потребностей.

Лиа смотрела на меня глазами, напомнившими анекдот про «папа, ты с кем сейчас разговаривал».

– Потом поймешь, – махнул я рукой. Моя мысль рвалась вперед, и я не хотел прерываться на объяснения.

– Если экономику наполнили деньгами и закупки государства стали равными изъятию денег из экономики, то мы вроде бы достигли баланса. Так?

Лиа продолжала молчать. Я разговаривал сам с собой.

– Нет, не так. Кто-то будет богаче и начнет зарабатывать все больше денег. Если этому буржую захочется сберегать капитал, то, по сути, произойдет изъятие денежной массы из оборота, и экономика снова начнет пробуксовывать. Придется увеличивать эмиссию, наращивать госзакупки. А какие у нас будут госзакупки? Стройка. Или создание запасов чего-то не портящегося. Сделай еще чаю, Пхо! – крикнул я. От такого монолога во рту было сухо.

– Ты извини, если что-то не понятно, – я обратился к сидящей в полумраке Лие. – Но я, кажется, сейчас сообразил, как следует правильно управлять экономикой. Мне просто необходимо все это проговорить вслух.

Лиа пожала плечами.

– Пожалуйста.

– А что будет, если богатый буржуй захочет резко улучшить свой уровень жизни? Например, построить дом? А все рабочие уже на моей стройке заняты? Он ведь перекупит их, и опять начнется инфляция. Значит... значит, увеличение денежной массы не только приводит к росту потребления и росту экономики, но и делает этот процесс инфляционным. Но! Только при условии, если распределение денег неравномерно, и кто-то готов платить больше за те же товары при наличии дефицита. А если дефицита нет…

Я глотнул принесенный чай.

– Что ты туда положила? Вкус какой-то странный.

– Чтобы лучше спать. Уже поздно, – Пхо вышла из дома и скрылась в своей пристройке.

– Лиа! Если хочешь, иди. Уже и вправду поздновато. Но я должен довести эту мысль до конца, – я широко зевнул. После отвара Пхо еще сильнее захотелось спать.

– Если можно, я еще послушаю, – кротко попросила она.

– Хорошо. Сиди. Так на чем я остановился? Инфляция. Потому что в экономике дефицит. А что такое дефицит? Откуда он берется? – я задумался на несколько секунд. – Бинго! Чтобы не было инфляции, не должно быть роста денежной массы без соразмерного увеличения производственных мощностей! Нарастили производство, потом добавили немного денег, и снова к увеличению выпуска. Только постепенный рост!

Похоже, я готов к тому, чтобы построить идеальную экономику. При большой доли монополий, принадлежащих государству, я, казалось, мог контролировать все. И эмиссию, и скорость обращения платежных средств, и цены.

– Через три месяца будем вводить деньги! – заключил я и попытался встать. Веки налились свинцом. Чай Пхо, похоже, мог свалить слона.

– Я провожу тебя, – сказал я Лии, тяжело поднимаясь.

– Не надо, – она грациозной ланью выскочила из дома и скрылась в темноте.