ЦК закрыт, все ушли
Шрифт:
Казалось бы, зачем копья ломать? Ведь очевидно, что такой порядок наиболее приемлем. Тем не менее он вызвал яростное сопротивление долгожителей ЦК. Необходима отдельная аккредитация, убеждали они. Новый первый замзав пока своего мнения не высказал, внимательно прислушивался к доводам «за» и «против».
Аккредитация журналистов в пресс-центре ЦК КПСС обособит их, разделит на допущенных и не-допущенных, доказывал я. Хотя при желании ее можно превратить в большую и шумную кампанию, на которой запросто можно набрать очки у секретарей
Итак, я спустился в кабинет начальника. Там уже было много народа. Никто документов ГКЧП «живьем» не видел. Что делать? Сверху никаких указаний нет. Так ни с чем и вернулись в свои кабинеты.
Как я узнал о пресс-конференции гэкачепистов? По городскому телефону позвонили из газеты «Экономика и жизнь». Пожаловались, что их сотрудников не пропускают в пресс-центр МИД СССР на Зубовском бульваре.
— Позвоните, чтобы нас пропустили,— просили знакомые журналисты из этого издания.
— Подождите, а что там происходит?
— Как что? Пресс-конференция ГКЧП.
— Но я не могу дать им указание. Там, в отличие от нашего пресс-центра, пропускают только по аккредитации...
Вечером я уехал в аэропорт: приезжал мой давнишний приятель из Баку, с ним я когда-то вместе учился в московской ВПШ. У него большое горе — у двоих детей слабое зрение. Раз в два года он привозит их в Москву на консультацию к окулистам. Прием в поликлинике, устройство в гостинице, питание, билеты на обратный путь — это уже моя забота. Бедные ребятишки! Такие забавные, смешные, и слепые, как котята. Не дай бог такого горя родителям. Я, чем мог, помогал давнишнему товарищу.
Загодя, за две недели до его приезда, написал официальную бумагу в кассу Управления делами ЦК КПСС. Персонально тому, кто занимался продажей билетов и устройством в гостиницу, тоже долгожителю ЦК. На фирменном бланке составил убедительное письмо: прошу оказать содействие в предоставлении мест в гостинице и приобретении билетов на обратный путь до Баку — отцу, ответственному работнику ЦК Компартии Азербайджана, его жене и двум бедным детишкам. Перед тем как засылать письмо, позвонил в кассу:
— Они приедут без командировки. У главы семейства отпуск. Давайте поможем коллегам.
— Нет вопросов. Пускай приезжают и прямо ко мне.
— Но они прибудут рано утром.
— Ничего не могу поделать. Такой порядок.
— И что, они с больными детьми будут ожидать вашего прихода на работу?
— Но ведь у них нет командировки? Я придерживаюсь инструкции...
— Инструкция у вас есть. А сердце? Дайте бронь...
— Послушайте, как вас там зовут... Я действую согласно инструкции, — упрямо твердил чинуша. — Места в гостиницы и билеты на обратную дорогу только по предъявлении командировочного удостоверения. Если у вас личные интересы — тогда иное дело. Обращайтесь в другое место. А здесь ЦК, вы понимаете, что это такое?
Человек, нанятый для моего же обслуживания, явно лез в бутылку. Такое поведение технического работника было настолько неожиданным и непривычным, что я опешил. Раньше такого хамства они себе не позволяли. И только позднее, неоднократно возвращаясь к событиям, предшествовавшим роспуску ЦК, вспомнил рассказ Теймураза Авксентьевича о революции и его бабушке. История повторяется: действительно, лакеи каким-то шестым чувством ощущают грядущие перемены. Как крысы, первыми бегущие с давшего течь корабля.
Зная, что обух плетью не перешибешь, я пошел на попятную. Договорились, что он обеспечит моего знакомого билетами, а проживание я возьму на себя.
Забегая вперед, скажу, что однокашника и его ребятишек мне удалось разместить в гостинице «Россия» — в самом центре Москвы. Остались билеты.
За ними мы с приятелем пришли двадцатого августа утром, как только открылась касса. Его самолет опоздал, и вместо утра девятнадцатого он прибыл лишь вечером того же дня.
— Билетов нет, — услышали мы в заветном окошке.
— Позвольте, но ведь мы с вами договаривались: четыре билета до Баку за вами. Гостиницу я взял на себя.
— Билетов до Баку нет,— злорадно повторили в окошке кассы.
Однокашник взял меня за руку:
— Не надо. Мне стыдно. Как-нибудь уедем.
— Но ведь мы договаривались, — не отставал я. — Вы обещали. В конце концов я обращусь к Кручине. Вы что себе позволяете?
Только услышав угрозу, человек в окошке куда-то позвонил, и четыре билета перед нами. «Пробил», — с удовлетворением вздохнул я.
Это, кстати, к вопросу о привилегиях. О цековской обслуге, наглой и развращенной, распределявшей блага и льготы по своему усмотрению, отдельный разговор.
Мой друг, бывший свидетелем позорной сцены, оцепенел: и это — в ЦК КПСС?
Можно представить, каково было мне.
— Заказанные вами билеты я продал, — оправдывался человек в окошке.— Вы за ними не явились. А тут как раз ехали партработники из Баку.
— Клянусь вам,— прижал руку к сердцу мой друг, — ни одного партработника в настоящее время в Москве из Азербайджана нет...
Я не стал выяснять истину. Это всегда противно — уличать во лжи. И — стыдно. Скорее всего, билеты были проданы каким-нибудь кооператорам. За вознаграждение, разумеется.
Пресс-конференцию гэкачепистов я смотрел по телевизору.
ВСТРЕЧА СОВЕТСКОГО РУКОВОДСТВА С ЖУРНАЛИСТАМИ
19 августа 1991 года в пресс-центре МИД СССР состоялась пресс-конференция исполняющего обязанности президента СССР Г. И. Янаева. В ней приняли участие заместитель председателя Совета Обороны СССР О. Д. Бакланов, министр внутренних дел Б. К. Пуго, председатель Крестьянского союза СССР В. А. Стародубцев, председатель Союза промышленников и предпринимателей СССР А. И. Тизяков.