Constanta
Шрифт:
Святилище деревянных идолов гуляло. Невидимый резец искушённого мастера встречался с замкнутыми оковами, вскрывал их, пробивался сквозь оболочку и достигал живых душ, обнажая их во всей скрытой доселе первозданной красе. Боронок работал виртуозно, с полной отдачей, ладно и гладко, как и обещал – без отходов. Отзываясь, раскрепощаясь и сбиваясь в единый коллектив, узники были готовы на всё, любую смену личности и жертву, лишь бы не возвращаться с этого праздника жизни назад – в свои глухие опостылевшие норы.
В начале
Часы показывали четверть десятого. Уже более часа компания топталась у гостиницы, ожидая Боронка. Пытаясь согреться, Чет, Нечет и Степан по очереди заводили одну и ту же бесконечную шарманку из смешных историй, анекдотов и легенд – по мере усиления холода всё более пустую и бесмыссленную.
Дневной свет давно угас. Чернея с каждой минутой, ночь подступала со всех сторон. Гостиница оживала светом окон. Счастливые постояльцы спешили мимо поодиночке, парами, группами, стремясь скорее добраться до своих номеров и окунуться в мир вожделенного искусственного тепла. Тёмных окон становилось всё меньше.
Надежды на благоприятный исход таяли. Ощущение неотвратимости страшного конца – ночлега под открытым небом, леденя кровь, закрадывалось в душу.
Внезапный свист прервал мучения. Оглушительный, дерзкий, неистовый. Полный силы жизни глас спасения. Все повернули головы в его сторону. Спустя минуту из темноты показался Боронок. И не один – во главе ополчения.
Опознав себя, он остановился, сунул пальцы в рот и свистнул снова – на сей раз условным сигналом Чету.
Откликаясь, Чет немедля устремился ему навстречу.
Несколько минут общения и посвящённый в план общих действий Чет вернулся. Согласно плану компания разделилась. Девушки в сопровождении Степана направились в сторону гостиницы, братья – к Боронку.
Укрепив передние ряды Четом и Нечетом, Боронок двинулся навстречу свету. Его ждали. На ступеньках непоколебимой преградой стояли швейцар и два милиционера. Ответная реакция на дневной визит любера.
– Мест нет! – крикнул швейцар, желая остановить нашествие.
Боронок поднял руку. Гвардия остановилась. Он отделился от неё и продолжил путь вперёд один.
– Мест нет, – повторил швейцар, встречая его. – Руководство гостиницы просило передать свои сожаления.
Боронок остановился, сорвал кепку и с силой бросил её наземь.
– Тогда спать будем прямо здесь – под окнами, – заявил он. – Любера не сдаются!
Швейцар замер.
– Слушай, парень, – вмешался один из милиционеров, – это гостиница, а не приют комедианта. Давай обойдёмся без шума.
– Это как? – спросил Боронок.
– Так – разворачивайтесь и дуйте отсюда.
– Куда?
– А мне всё равно. Хоть на кудыкину гору.
– Покажи дорогу, – предложил Боронок. – А ещё лучше – присоединяйся. Комедия смех и грех – ночь под открытым небом.
– Ты знал куда едешь? – вскипел другой милиционер. – Да ещё с такой оравой! Заранее надо было оформлять жильё, беспокоиться.
Боронок нагнулся, поднял с земли кепку.
– Я побеспокоился, – сказал он, отряхивая головной убор. – Второй раз здесь. У меня бронь. Вот этот фрукт подтвердит.
Милиционеры, недоумевая, уставились на швейцара. Того поразила немота. Клин вошёл меж сплочённой троицы.
– Дайте мне потолковать с товарищем наедине, – предложил Боронок, наслаждаясь общей растерянностью и одевая кепку. – Утром мы были друзья. Напомню ему о наших договорённостях.
Единый монолит защитников гостиницы разрушился.
– Толкуй, – махнули руками милиционеры, отходя.
Боронок подошёл вплотную к швейцару. Обнял его. Привёл в чувство.
– Дружище, – задышал он ему в лицо, – у меня есть запасной вариант, но за этот подлый обман я вынужден потребовать сатисфакции.
– Какой такой обман? – пролепетал швейцар. – О чём вы говорите?
– О нашем с тобой общем желании пожить вместе.
– Не было такого желания!
– Что? – угрожающе произнёс Боронок. – Не было? А посмотри, сколько у меня свидетелей за спиной!
Швейцар посмотрел на толпу, затем на милиционеров. Ему вдруг стало невыносимо страшно и одиноко. Всё перевернулось с ног на голову. Помощи ждать было неоткуда. Бандит в кепке, заваривший всю эту кашу, воплощал единственную надежду на спасение.
– Не надо шума, – еле слышно вымолвил он. – Давайте разговаривать.
Боронок удовлетворённо кивнул.
– Вы сказали – у вас есть запасной вариант?
– Да. Поселишь четырёх девчонок.
– Так нет же мест.
– Тогда остаются сорок парней.
Швейцар вздохнул.
– Других вариантов нет?
– Нет.
– Надо сообщить руководству. Я на вашей стороне, но решение принимать ему.
– Давай, сообщай, – согласился Боронок.
Швейцар отсутствовал несколько минут. Томительно было ожидание. Но возвращение переговорщика окупило всё с лихвой.
– Немедленно освободите территорию, – потребовал он. – Руководство выделило вам один номер.
Пока Горыныч на улице сдерживал нетерпение молодёжи, Боронок, Степан и братья в холле гостиницы желали своим подругам спокойной ночи. Проводив их наверх, они сделали по телефону контрольный звонок в номер, услышали живой довольный щебет и покинули гостиницу.
Проходя мимо милиционеров, краем уха Боронок услышал обрывок их разговора.
– Вот и главный любер.
– Куда он свою ораву уведёт?