Control your emotions
Шрифт:
У Драко задрожали руки, его бросило в холодный пот. Он мог, он хотел бы убить и Лестрейндж, но это сестра его матери. Убийство – это привилегия, и она дается не каждому, Драко знал об этом, как никто другой.
Бормотания отца, визг, спокойствие, отчаянный вопль и смех. Безумный и торжественный.
Он мучился. Холодные капли пота торопливо сбегали со лба к вискам, леденя голову. Убить эту тварь, уничтожить её. Как она посмела, за что? Что эта сука сделала с Гермионой?
– Она не должна тебя видеть пока, – проговорил Снегг.
Драко, слепо повинуясь, кивнул и встал за колонну. Нарцисса непонимающе взглянула сначала
– Позже, – подняв руку в знак молчания, сказал Снегг.
– Цисси, дорогая, ты хотела меня видеть? – довольным голосом вымолвила Белатрисса, поднимаясь по лестнице.
Шаг. Медленный и осторожный. Белатрисса зашла в комнату, прихватив под ноги шлейф уродского платья. Ещё шаг. И не дышать, чтобы не услышала.
– Да, Бел, я переживаю за Драко... – нарочно заливаясь слезами, сказала Нарцисса.
– Северус, где Драко? Ты должен был быть рядом с ним! – подбежав к сестре, завопила волшебница. – Где он? Вы убили Дамблдора?
– Драко убил его. Он скоро будет. Сейчас ему надо прийти в себя, – с небольшой расстановкой произнес Снегг.
Тихо и осторожно, уже задыхаясь. Шаг к ней. Вот уже лестница. Белатрисса ни разу не повернулась, спасибо матери и учителю. На цыпочках, как в детстве, спустился по каменным ступеням. Всхлипы отчетливее. Голоса все тише. Плач. Сотни слезинок можно было в кувшин сливать, а потом королевские розы поливать. Тихие молитвы. Их голосов совсем не слышно.
– …прошу, пожалуйста…Господи, спаси…я не могу…слишком больно…где они…помоги мне…хоть кого-то на помощь…
– Гермиона…
Наверное, он слишком охрип, пока орал на отца, потому что с губ не слетело ни звука. На полу лежит она. Рядом лужи крови. Всё в крови. Лежит как распятая, только ноги под себя подобрала, словно спрятаться хочет. На левой руке неаккуратно выцарапано, высклеблено до мяса. «Грязнокровка». Всё в порезах. Лицо в синяках, бровь рассечена, и кровь как слеза – прямиком к вискам, пробирает сквозь волосы дорожку к затылку. И тихие молитвы.
– Гермиона…
На этот раз громче. Но она лишь рассмеялась и заплакала.
– …что мне их голоса…я их слышу каждый день…господи, дай мне силы выжить…я схожу с ума…слишком много боли для меня…уже слышу его голос…
– Гермиона…
Драко наотмашь пихнул дверь и подбежал к Гермионе. Споткнувшись, он рухнул на колени и подполз к ней. Осторожно приподнял и обнял.
– Прости меня… – шептал Драко. – Я не знал…это всё из-за меня…что она с тобой делала?
Ни слова в ответ.
– Гермиона, это я. Я настоящий. Я рядом, всё хорошо…
Драко расцепил объятия и посмотрел на Гермиону. Девушка остекленело и пусто смотрела на него, словно это всё ей мерещится. Она приоткрыла рот, собирая на уголках губ запекшуюся кровь, но ничего не сказала.
– Гермиона! Скажи хоть что-нибудь! Не молчи! Гермиона!
Он обхватил её лицо ладонями и прижал к себе. Покрывая поцелуями, Драко плакал. Так сильно он не был изможден никогда.
– Тебе нельзя…
Её голос был похож на шелест. Когда ветер легонько летом листья на ветках потревожит, и они шепчутся между собой, негодуя.
– …нельзя здесь…она накажет…
– Она не придет, – Драко замотал головой. – Я могу спасти тебя.
– Не хочу, чтобы ты спасал…ты другой…ты должен убивать…
– Ты с ума сошла?! Гермиона, я здесь только ради тебя!
Драко хотел поднять её, но Гермиона уперлась окровавленной рукой ему в грудь. И голос её стал груб и тверд.
– Не надо. Я не хочу, чтобы ты меня спасал.
– Что…Да что с тобой происходит?!
Малфой отпустил её и поднялся на ноги. Повсюду кровь. А она хочет продолжения.
– Мы с тобой в школе начали одну игру, – с презрительной ухмылкой начала Гермиона.
– Что за игру?
– Боль. Причинять её друг другу, – она вытерла кровавую дорожку с запястья. – Пока я лидирую.
– Что…
– 2:1, Драко, – снова ухмыльнулась Гермиона.
– Гермиона, что ты несешь?! Какая к черту игра?! Мы уже не дети, уже не школьники!
– И что ты сделаешь? Накажешь меня? – тем же тоном сказала Гермиона.
Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, и всё в сознании встало на свои места. Она по-настоящему сходит с ума, как родители Невилла, этим «подвигом» Белатрисса гордилась больше всего. И что ему делать? Отправиться с ней в больницу Святого Мунго – точно не вариант. Просто оставить здесь тоже нельзя, это настолько же неправильно. Драко запустил руку в соломенные волосы и устремил взгляд в потолок. До его слуха не сразу дошел разгневанный шепот. Он обернулся и застыл, пораженный увиденным. Гермиона забралась в угол подвала, оставляя за собой кровавую дорожку, сжалась в комок и теперь напоминала маленького запуганного ребенка. Она давила на раны, плача от боли, сгребала сгустки крови на ладонь и размазывала кровь по стене.
– Я всегда…хотела…люблю рисовать…Драко, погляди – я художница!
Она зашлась в истерическом припадке слез и смеха. Но Гермиона не останавливалась, она продолжала выдавливать из ран кровь и рисовать ею.
– Я художница, Драко! Ты рад? – звенящим голосом воскликнула она.
– Гермиона, прошу, не надо…успокойся…остановись…
Он не мог этого выносить. Нижняя губа задрожала, на лбу выпятилась пульсирующая жилка. Он почувствовал себя таким старым. Как будто постарел на много-много лет. Драко содрогнулся всем телом и упал на колени. Он пытался что-то сказать, но тело словно не слушалось его. И радость Гермионы, смешанная с кровью, в самом деле давила его, душила, заставляла плакать. И у Драко не было сил контролировать эти жгучие, вымученные слезы. Он на коленях подполз к Гермионе и сел рядом. А она все рисовала, тешась своим творениям. Драко чуть не вырвало: на сырой бетонной стене старого подвала кровью был нарисован дом. Простой, какой Драко пару раз видел на картинках в книгах. Рядом поломанные качели, по земле расстилается травяной ковер, на котором стоит человек, а в самом верху, куда смогла дотянуться Гермиона, облака и солнце. Он так рисовал в детстве.
– Мне больно.
Гермиона обхватила себя руками и смотрела куда-то в пол. Она раскачивалась, каждый раз глухо ударяясь спиной о стену. Она закончила рисунок и вцепилась подписанной Белатриссой рукой в Драко. Он дрогнул и посмотрел на Гермиону.
– Мне больно, – тихо повторила она.
– Все будет хорошо, – дрожащим голосом сказал Драко.
Малфой поднялся на ноги, достал волшебную палочку и зашептал заклинания. Так его спасал Снегг. Раны на теле Гермионы стали затягиваться, и лишь надпись «грязнокровка» не желала убираться. Казалось бы, Гермиона сейчас должна была подняться и посмотреть на него. Но нет, она все так же сидела на полу, обхватив себя руками, и смотрела пустым взглядом в пол.