Cor ardens
Шрифт:
И первый сон ей снится вновь.
И всё, что Память сберегла,
Надеждой встарь цвело оно;
И что Надежда погребла -
Живой водой окроплено.
Манит обманами стезя:
Ты льстивым маревам не верь…
Чем были мы — нам стать нельзя;
И мысль страшна — что мы теперь!
На воды пала ночь, и стал покой
На суше; но, ярясь, в груди морской
Гнев клокотал, и ветр вздымал валы.
С
Пловцы глядели… Мглу, в тот черный миг,
Пронзил из волн протяжный, слитный крик,-
За шхеры, до песков береговых
Домчался и в стихийных стонах — стих.
И в брезжущем мерцаньи, поутру,
Исчез и след кричавших ввечеру;
И остов корабля — на дне пучин;
Все сгинули, но пощажен один.
Еще он жив. На отмель нахлестнул
С доскою вал, к которой он прильнул,-
И, вспять отхлынув, сирым пренебрег,
Единого забыв, кого сберег,
Кого спасла стихии сытой месть,
Чтоб он принес живым о живших весть.
Но кто услышит весть? И чьих из уст
Услышит он: «Будь гостем»? Берег пуст.
Вотще он будет ждать и звать в тоске:
Ни ног следа, ни лап следа в песке.
Глаз не открыл на острове улик
Живого: только вереск чахлый ник.
Встал, наг, и, осушая волоса,
С молитвой он воззрел на небеса…
Увы, чрез миг иные голоса
В душе недолгий возмутили мир.
Он — на земле; но что тому, кто сир
И нищ, земля? Лишь память злую спас
Да плоть нагую — Рок. И Рок в тот час
Он проклял — и себя. Земли добрей,
Его одна надежда — гроб морей.
Едва избегший волн — к волнам повлек,
Шатаяся, стопы; и изнемог
Усилием, и свет в очах запал,
И он без чувств на брег соленый пал.
Как долго был холодным трупом он -
Не ведал сам. Но явь сменила сон,
Подобный смерти. Некий муж пред ним.
Кто он? Одной ли с ним судьбой родним?
Он поднял Юлиана. «Так ли полн
Твой кубок горечи, что, горьких волн
Отведав, от живительной струи
Ты отвратить возмнил уста твои?
Встань! и — хотя сей берег нелюдим -
Взгляни в глаза мне, — знай: ты мной храним.
Ты на меня глядишь, вопрос тая;
Моих увидев и познав, кто я,
Дивиться боле будешь. Ждет нас челн;
Он к пристани придет и в споре волн».
И, юношу воздвигнув, воскресил
Он в немощном родник замерший сил
Целительным касаньем: будто сон
Его свежил, и легкий вспрянул он
От забытья. Так на ветвях заря
Пернатых будит, вестницей горя
Весенних дней, когда эфир раскрыл
Лазурный путь паренью вольных крыл.
Той радостью дух юноши взыграл;
Он ждал, дивясь,— и на вождя взирал.
К. БАЛЬМОНТУ
Не все назвал я, но одно пристрастье
Как умолчу? Тебе мой вздох, Бальмонт!..
Мне вспомнился тот бард, что Геллеспонт
Переплывал: он ведал безучастье.
Ему презренно было самовластье,
Как Антигоне был презрен Креонт.
Страны чужой волшебный горизонт
Его томил… Изгнанника злосчастье -
Твой рок!.. И твой — пловца отважный хмель!
О, кто из нас в лирические бури
Бросался, наг, как нежный Лионель?
Любовника луны, дитя лазури,
Тебя любовь свела в кромешный ад -
А ты нам пел «Зеленый Вертоград».
ЕЕ ДОЧЕРИ
Ты родилась в Гесперии счастливой,
Когда вечерний голубел залив
В старинном серебре святых олив,
Излюбленных богиней молчаливой.
Озарена Венерою стыдливой,
Плыла ладья, где парки, умолив
Отца Времен, пропели свой призыв, -
И срок настал Люцины торопливой.
Так оный день благословляла мать,
Уча меня судьбы твоей приметам
С надеждою задумчивой внимать.
Был верен Рок божественным обетам;
И ты в снегах познала благодать -
Ослепнуть и прозреть нагорным светом.
CAMPUS ARATRA VOCAT. FATALIA FERT IUGA VIRTUS [19]
И.М. Гревсу
Пройдет пора, когда понурый долг
Нам кажется скупым тюремным стражем
Крылатых сил; и мы на плуг наляжем
Всей грудию — пока закатный шелк
Не багрянит заря и не умолк
Веселый день… Тогда волов отвяжем,-
19
Поле зовет плуг. Роковое иго несет сила благая (лат.).
Тогда «пусти» владыке поля скажем,-
«Да звездный твой блюдет над нивой полк».
Усталого покоит мир отрадный,
Кто, верный раб, свой день исполнил страдный,
Чей каждый шаг запечатлен браздой.
Оратая святые помнят всходы;
Восставшему с восточною звездой
На западе горит звезда свободы.
Услада сирым — горечь правды древней:.
Богов любимцы будут нам предтечи
В пути последнем. Им звучат напевней,