Cor ardens
Шрифт:
Но да не будет!.. Скрой, Люцина,
Дитя надежд от хищных глаз!..
Всё перемнется в нас, что глина;
Но сердце, сердце — как алмаз.
На новый 1906
ЯЗВЫ ГВОЗДИНЫЕ
Сатана свои крылья раскрыл, Сатана
Над тобой, о родная страна!
И смеется, носясь над тобой, Сатана,
Что была ты Христовой звана:
«Сколько
Сосчитай прогвожденных христов!
И Христос твой — copом: вот идут на погром —
И несут Его стяг с топором»…
И ликует, лобзая тебя, Сатана, —
Вот, лежишь ты, красна и черна;
Что гвоздиные свежие раны — красна,
Что гвоздиные язвы — черна.
1906
СТЕНЫ КАИНОВЫ
И рече ему Господь Бог: не тако: всяк убивый Каина, седмижды отмстится. И положи Господь Бог знамение на Каине, еже не убити его всякому обретающему его.
Вас Каин основал, общественные стены,
Где «не убий» блюдет убийца-судия!
Кровь Авеля размоет ваши плены,
О братстве к небу вопия.
Со Смертию в союз вступила ваша Власть,
Чтоб стать бессмертною. Глядите ж, люди-братья!
Вот на ее челе печать ее проклятья:
«Кто встал на Каина — убийцу, должен пасть».
ПАЛАЧАМ
В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни:
Истлеет древко топора;
Не будет палача для казни.
И просвещенные сердца
Извергнут черную отраву —
И вашу славу и державу
Возненавидят до конца.
Бичуйте, Ксерксы, понт ревучий!
И ты, номадов дикий клан,
Стрелами поражая тучи,
Бессильный истощи колчан!
Так! Подлые вершите казни,
Пока ваш скиптр и царство тьмы!
Вместите дух в затвор тюрьмы!—
Гляжу вперед я без боязни.
СИВИЛЛА
НА БАШНЕ
Л.Д. Зиновьевой-Аннибал
Пришелец, на башне притон я обрел
С моею царицей — Сивиллой,
Над городом-мороком — смурый орел
С орлицей ширококрылой.
Стучится, вскрутя золотой листопад,
К товарищам ветер в оконца:
«Зачем променяли свой дикий сад
Вы, дети-отступники Солнца,
Зачем променяли вы ребра скал,
И шепоты вещей пещеры,
И ропоты моря у гордых скал,
И пламенноликие сферы —
На тесную башню над городом мглы?
Со мной — на родные уступы!..»
И клекчет Сивилла: «Зачем орлы
Садятся, где будут трупы?»
МЕДНЫЙ ВСАДНИК
В этой призрачной Пальмире,
В этом мареве полярном,
О, пребудь с поэтом в мире
Ты, над взморьем светозарным
Мне являвшаяся дивной
Ариадной, с кубком рьяным,
С флейтой буйно-заунывной
Иль с узывчивым тимпаном,—
Там, где в гроздьях, там, где в гимнах
Рдеют Вакховы экстазы…
В тусклый час, как в тучах дымных
Тлеют мутные топазы,
Закружись стихийной пляской
С предзакатным листопадом
И под сумеречной маской
Пой, подобная менадам!
В желто-серой рысьей шкуре,
Увенчавшись хвоей ельной,
Вихревейной взвейся бурей,
Взвейся вьюгой огнехмельной!..
Ты стоишь, на грудь склоняя
Лик духовный — лик страдальный,
Обрывая и роняя
В тень и мглу рукой печальной
Лепестки прощальной розы,—
И в туманные волокна,
Как сквозь ангельские слезы,
Просквозили розой окна —
И потухли… Всё смесилось,
Погасилось в волнах сизых…
Вот — и ты преобразилась
Медленно… В убогих ризах
Мнишься ты в ночи Сивиллой…
Что, седая, ты бормочешь?
Ты грозишь ли мне могилой?
Или миру смерть пророчишь?
Приложила перст молчанья
Ты к устам — и я, сквозь шепот,
Слышу медного скаканья
Заглушенный тяжкий топот…
Замирая, кликом бледным
Кличу я: «Мне страшно, дева,
В этом мороке победном
Медно-скачущего Гнева»…
А Сивилла: «Чу, как тупо
Ударяет медь о плиты…
То о трупы, трупы, трупы
Спотыкаются копыта»…
IRIS IN IRIS
Над севами грады
Голубиные падают.
Над гневами радуги
Любимою радуют
Надеждой оратаев,
Небес соглядатаев.
Я ль пагубным вестницам
Доверюсь, пророчица?
По радужным лестницам
Сойти к вам захочется
Зверям-погубителям,
Царям-опалителям,
Огням-небожителям.
Ирида коварная —
Приспешница Герина,