Country of Well

Первый колодец они встретили сразу же, вильнув вместе с дорожкой за близкий поворот.

– Можете пить, – с заученным радушием сказала гидесса, но никто, кроме любопытного англичанина, не откликнулся на предложение. Девочка заплясала через скакалку, попадая в такт со свистом ласточек. Нет, это ласточки попадали в такт.

Мистер Гейл наклонился над водой, которая лишь на два пальца не доставала до венчика. Вода была чистой и казалась выпуклой, как линза. Он выдохнул воздух и услышал свой выдох, отраженный и усиленный колодцем.

Коснулся воды губами и вздрогнул: вода была мягкой и теплой, как поцелуй. Светилось отражение с ярким белком глаза и ослепительно зеленой щелью в умиротворенной дощатой крыше. По отражению пробежала волна выдохнутого воздуха. Он сделал несколько глотков и выпрямился:

– Слишком теплая вода.

Ласточка влетела под крышу колодца и забормотала булькающим голоском.

– Вода теплая даже зимой, – ответила гидесса, обведя взглядом потенциальных слушателей (слушатели не использовали потенциал), – теплая из-за работы механизмов, она будто живая кровь. Но очень чистая.

Все двинулись дальше. Девочка постояла, наступив пяткой на скакалку и заломив за спину худые руки, и запрыгала вслед за людьми. Мальчика тащили за руку и он отставлял другую, изображая самолет.

– Well, well, – начал англичанин и сбился, услышав шум.

Что-то заскрипело в кустах.

– Не произносите этого слова, пожалуйста.

– Почему?

– Он думает, что вы его зовете.

Маленькая группа приостановилась.

– Вы сказали "думает"? – заподозревала старуха в очках.

– То есть, реагирует на это слово. В общем, он понимает все слова английского языка и несколько слов на многих языках мира, даже на вьетнамском, но так реагирует только на Well, думает, что его зовут.

– Это мило, – сказал мистер Гейл, – но что же все-таки так трещало в кустах?

– Он двигался в вашу сторону, – ответила гидесса.

– Но он ведь вкопан в землю, не так ли?

– Конечно, но современная техника может все.

Экскурсия проходила по стране колодцев,"Country of Wells", как она называлась в проспектах и афишах, или "Country of Well", как она называлась на вывеске, потерявшей последнюю букву. Что-то похожее на Дисней-ленд в авангардном стиле.

Программка обещала выдающиеся чудеса техники и обещала 144 тысячи колодцев, причем каждый вполне индивидуален. Гораздо сильнее японских каменных садов с терпкими непризносимыми названиями.

– Их, как, ровно 144 тысячи? – спросил англичанин.

– И да, и нет. Они ведь умирают и способны размножаться.

Они совсем как люди. Они так похожи на людей, что иногда…

– Они размножаются половым способом? – заинтересовалась Стенни.

– Нет, почкованием. Половое размножение слишком трудно сымитировать.

– Значит, ничего не умеет ваша техника.

Гидесса оставила без внимания последнюю фразу.

Стенни была невысокой брюнеткой с воздушными волосами и утиным выражением носа. Ей было двадцать два, но она двигалась, изображая маленькую девочку или танцовщицу: отводя кулачки в стороны и по-утиному переставляя лапки. На ней было симпатичное платьице

до половины того, что выше колена.

Платье было рябого оттенка и с непомерным хлястиком сзади. На ее плече болталась кожаная сумка, почти пустая.

Они начали отставать понемногу и, когда группа скрылась за деревьями, Стен положил руку ей на плечо. Стен был низкого роста, еще ниже ее, поэтому класть руку на плечо ему было неудобно. Рука сползла вначале на локоть, потом на талию, потом ниже.

– Пошли куда-нибудь, – сказала Стенни. – Мне надоело стоять на этой заплеванной дорожке. И не говори этого слова, я не хочу, чтобы механические колодцы бегали за нами.

Они сошли с дорожки и пошли в сторону дальних зеленых холмов. Идти было неудобно: почва песчаная, пересыпчивая, грячая, едва прихваченная нитями травы, а туфельки состоят из одной подошвы и золотого блеска, держутся Бог знает на чем, зато красиво. Она решила покапризничать.

– Я устала.

– Но что же делать? – удивился Стен.

– Я ничего не хочу.

– Тогда не нужно было идти.

– Вот именно.

Испортив настроение, она успокоилась.

Невдалеке виднелось бледное подобие грота, цементная бутафория с деревянными скамеечками. Бутафория стояла в стороне от основного маршрута, поэтому скамейки явно не просижены. Пол зарос мохом и хваткой ползучей травой, под потолком гнезда ласточек.

– Я хочу пить.

Она окунула нос в ближайший колодец, с носа прыгнула капля, родив серебрянное разбегание кружков.

– Невозможно пить такую теплую воду. Им нужно продавать пепси здесь.

– Но, дорогая, это же колорит.

– Обьяни мне, что такое "колорит".

– Не могу.

– Тогда молчи, несчастье.

Они вошли в грот и Стен положил руку ей на коленку. Стенни подвинулась ближе. Как-то незаметно они очутились на самой дальней скамейке. Она обняла мягкую шею и притянула. Минуты превратились в минутки, засуетились и сбежали.

– Что такое? – спросила она, – мы здесь полчаса?

Стен тоже посмотрел на часы и подыграл:

– Не может быть.

Она приподнялась из широких обьятий (Стен был низким, но широким, напоминал полную женщину – если плохое настроение, очень сильно напоминал, а обижался, если скажешь), приподнялась из обьятий и посмотрела на тропинку, по которой они пришли.

– Что-то здесь не так.

– Да, – сказал Стен, не глядя.

– Я говорю, – сказала она и помолчала, – я говорю, что колодцев раньше было меньше. Вот этих двух точно не было. Кто их позвал? Ты говорил Well?

– Я повторял только твое имя, – Стен подкрался за ушко, отстань, щекотно, не отстал, молодец.

– Тогда откуда они взялись?

Один из колодцев пошевелился, зашуршал песок.

– Я знаю, почему здесь песчаная почва, – сказал Стен, – в твердом грунте они бы не смогли передвигаться. Наверное, раздвигают песок вибрацией или чем-то таким.

– Ой, только без умных мыслей, пожалуйста! Они все время на нас смотрели.

– У них нет глаз, – сказал Стен.

– Тогда зачем они приползли? И так бесшумно. Ты уверен, что они размножаются почкованием?