Crime story № 10 (сборник)
Шрифт:
И тут я совершила ошибку, подошла к Олегу, склонилась над ним, погладила по голове, хотела сказать, что он совсем не плохой, а очень даже хороший, но вдруг в мое лицо врезалось нечто тяжелое, потом свет померк.
Если вам на голову льет дождь, то трудно продолжать спать. Удивившись, что задремала в саду, я открыла глаза, села и моментально сообразила: на дворе зима, раскладушка с участка убрана до погожих дней в чулан, а надо мной с чашкой в руке стоит Надежда Петровна.
– Жива? – спросила она.
– Да, –
– Я не останусь одна с психом, – затряслась старуха, – он опасный! Вон как тебе наподдал! Надо его в сумасшедший дом сдать! Ночью подкрадется к моей постели и зарежет.
– Где мальчик? – опомнилась я.
– Там, – сердито мотнула головой Надежда, – у, басурман!
Я отвернулась, Олег лежал на полу, закрыв лицо руками.
– Девять, прости меня, я забыла, что ты не любишь прикосновений. Девять красивый, Даша синяя, – сказала я, – сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, извини, я не нарочно.
Олег сел, но ничего не ответил.
– Есть хочешь? – сменила я тему.
– Красный.
– Отлично! Что ты хочешь? – засуетилась я.
– Одиннадцать, – проявил дружелюбие мальчик.
– Не приведи господь такое несчастье в доме иметь, – перекрестилась хозяйка.
Я встала.
– Девять, извини, я тебя не поняла, вот такая я глупая. У меня по математике в школе были сплошные тройки, а следовало влепить двойку, я даже таблицу умножения не выучила.
По лицу Олега скользнуло подобие улыбки.
– Трижды восемь?
– Тридцать шесть, – живо ответила я.
Подросток засмеялся.
– Двадцать четыре. Шестью шесть тридцать шесть.
– Теперь понимаешь, что на меня не надо дуться? – чуть не запрыгала я от радости. – Очень хочу тебе помочь, но из-за собственной тупости пока не могу. Пошли к холодильнику, покажешь нам любимую еду.
Олег быстро вскочил и резво пошел по коридору. Я последовала за ним. В просторную кухню мы вошли вместе, и я вздрогнула. На стене скалила зубы маска, страшная рожа из дерева. Такие сувениры туристы привозят из Африки. Олег, не обращая на нее внимания, остановился у стола.
– Так он идиот или нет? – в который раз задалась вопросом Надежда Петровна.
– Считайте мальчика эскимосом, – отмахнулась я. – Переводчика мы не нашли, вот и пытаемся договориться на пальцах.
– У нас на рынке стоит Сяо Мяо, – вздохнула Надежда, – не знаю, так ли его на самом деле зовут, все Сяо Мяо кличут, но только с продавцом даже поторговаться можно. Он ни бельмеса не знает по-русски, я ни слова по-китайски, а его понимаю. С Олегом все не так.
– Ладно, считайте, что он эскимос с Марса, у нас с ним нет ничего общего, – буркнула я и попросила: – Покажите Олегу содержимое холодильника.
Едва Надежда Петровна распахнула дверцу, как паренек указал на упаковку творога.
– Одиннадцать.
– Одна
Надежда помрачнела.
– Я живу на пенсию, считаю копейки, выкручиваюсь ужом из нищеты. Дорогие продукты позволяю себе редко, этот творожок беру раз в месяц!
Я сбегала в прихожую, достала из сумки деньги, протянула Наде и спросила:
– Этого хватит? Теперь можно угостить Олега?
– Не вопрос, – обрадовалась «щедрая» старуха, – пусть лакомится.
Я открыла упаковку и поставила ее на стол.
– Приятного аппетита.
– Одиннадцать, – произнес Олег, хватая ложку.
– Почему он так еду называет? – удивилась Надежда Петровна.
Я повертела в руках крышечку из фольги.
– Можно лишь догадываться. Хотя… раз, два, три… Понятно. Видите, тут нарисованы ягодки, их ровно одиннадцать. Для Олега очень важны цифры и цвета.
– Пить, – прозвучало от стола.
– Заговорил, – всплеснула руками старушка, – немедленно скажи телефон матери, иначе ничего не получишь! Ни чая, ни творога, и карандаш отниму!
– Синий! – выкрикнул Олег и нырнул под стол.
– Черт бы вас побрал! – рявкнула я. – Только портите все дело!
Надежда Петровна поджала губы.
– Зря ты ругаешься, мальчишка притворяется, дурит нам голову. Психи даже кирпичи едят, а он вкусное выбрал.
Дремучесть Надежды Петровны, ее эгоизм и полнейшее нежелание понять бедного мальчика были возмутительны, но какой смысл воспитывать пенсионерку?
Я вынула сотовый, набрала хорошо известный номер и сказала:
– Костик, сделай одолжение, проверь, не подавал ли кто заявление о пропаже мальчика примерно четырнадцати лет, он болен аутизмом.
– Моментик, – ответил приятель.
Вот за что я люблю Константина: в отличие от полковника Дегтярева, он не задает глупые вопросы типа «Зачем тебе эти сведения?» – а быстро выполняет просьбу.
– За какой срок искать? – деловито уточнил Костя.
Я решила подстраховаться:
– Две недели.
– Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни, – фальшиво замурлыкал Костик, – что день грядущий… Нет!
– В смысле, парня не ищут? – уточнила я.
– Аутиста нет, – вздохнул Константин, – есть восемнадцатилетний без ноги.
– Не наш, – отмела я этот вариант. – Хорошо. Теперь пробей по своему компьютеру Анатолия Михайловича Калинина.
– Сердце красавицы склонно к измене и к перемене, как ветер мая, – обратился Костик к другой опере, – ласки их любим мы, хоть они ложны… Год рождения назови! Тут у меня несколько человек с такими данными. Одному семьдесят пять, другому десять, третьему вот-вот двадцать восемь стукнет.
– Последний, похоже, мой, – обрадовалась я.
– Так, слушай. Анатолий Михайлович Калинин, неработающий, проживает в поселке «Медтехника».