Ctrl Alt Delete
Шрифт:
— Зачем?
— Я не знаю. Правда.
— Значит ты — альфа. Что это значит?
— Все особи мужского пола — альфы. Женского — омеги. У нас.
— И где же твоя истинная пара? Раз ты альфа, где-то же должна быть омега, так? Так. Ты что, таким вот жутким способом вычислял свою истинную пару?
— Нет. Я знаю свою омегу. Просто она ещё слишком мала.
— Ах вот в чём дело! Значит, тебе до усрачки захотелось потрахаться, пара твоя ещё под стол пешком ходит, и ты решил порезвиться в одиночку?
— Нет, что Вы! Я… просто растерялся… в мире столько запахов…, столько… я…
Парень начал нервничать и Джилл боясь, что он сорвётся, подняла руку в успокаивающем жесте.
— Спокойно, Ларс! Никто тебя ни в чём не обвиняет. Я всё понимаю — незнакомый мир…ты просто запутался, да?
— Да.
— Хорошо. И сколько тебе лет?
— Восемнадцать.
— Кто такой Адам?
— Он один из нас. Николас, его настоящий отец. Он самый старший и у него уже есть пара. У них скоро маленький будет.
— У-у. Надо же. Рада за них. И много вас таких?
— Не очень. Взрослых, таких как я, всего шестеро. Остальные дети ещё. А вообще нас двадцать альф. И столько же омег. Отец хотел дождаться, когда Энн — пара Бена, самого младшего из нашей группы, сможет повязаться. Тогда он бы создал из нас небольшую колонию, чтобы мы могли жить среди вас. Но мы сбежали…
— И как интересно… погоди-ка…ты сказал- вы?
— Да. Но всех поймали. Кроме меня.
Джилл вздохнула с облегчением.
— И как же вы умудрились сбежать? Вас же, наверное, охраняют покруче пресловутого инопланетянина из Розуэлла.
— Нам Адам помог. Он очень умный.
— А зачем убежали-то? С вами плохо обращались?
— Нет, что Вы! Просто там всё время одно и тоже. Скучно жить, запертыми в периметре, зная, что за стенами Базы целый мир. У нас есть интернет, но любая связь заблокирована. Мы можем только смотреть.
— Ты грамотный?
— Конечно! Нас учили и воспитывали как обычных детей. Нам же предстоит жить в вашем обществе.
— А если ты захочешь поиграть в какую-нибудь компьютерную игру?
— Мне её обязательно установят.
— А если онлайн?
— Это запрещено.
— Понятно. Видимость свободы. Мистера Эймса знаешь?
— Майка? Да, знаю.
— Он тоже участвует в экспериментах?
— Нет. Он приезжает. Очень редко. Адам сказал, что он просто куратор от правительства. Он очень хороший человек. Очень! Добрый.
— Серьёзно?
— Да. Малышам всегда подарки привозит. И нам тоже. Только когда он с нами, почти всё время грустный. Не знаю почему. Вроде бы улыбается, шутит, а глаза всё равно грустные. И душа его будто плачет. Мы немного можем чувствовать чужие эмоции.
— Мистер Эймс-то хороший? Ну это кому как. А Шерлиана знаешь?
— Кого?
— Ну, Шерлиан. Ростом чуть пониже тебя, только не такой здоровый, в смысле не качок. Весь из себя стройный, гламурный, словом — красавчик и умница! «Кудряшка Сью» такой. Знаешь?
— Нет. А что такое «гламурный»?
— А, забудь. В общем ладно. Суть я поняла. Дальше сама разберусь. Короче так, Ларс. Пока здесь поживёшь. Винс вон за тобой присмотрит…
— Джиллиан, — перебил её Ларс, — а Вы не могли бы помочь мне вернуться. Я домой хочу.
— Что, нагулялся?
— Угу.
— Обязательно, малыш! Сделаю всё что в моих силах. Но чуть позже, согласен? Пока нужно отсидеться. Тебя ищет вся полиция. И не дай бог найдут. Им ведь по фиг, что ты не такой как мы. Альфа, омега, им же по барабану. Упекут в тюрягу, так там из тебя самого в два счёта омегу сделают. Поэтому слушайся тётю Джилл и не высовывайся. А там разберёмся по обстоятельствам. В общем, я пошла. Пока, мальчики. Не ссорьтесь тут без меня.
Проводив Джилл Винс вернулся в комнату. Ларс уже стянул респиратор и теперь сидел, задумчиво вертя его в руках:
— Зачем тебе мисс Джиллиан? Вы не подходите друг другу, и она… — парень помедлил, — …она не очень хороший человек. У неё довольно привлекательная внешность, но внутри…это… как гнилое яблоко. Я не могу объяснить, но Винс, если ты и дальше будешь с ней, эта женщина тебя погубит.
В глубине души Винс понимал, что парень прав, но бросить её было выше его сил. Он был старше её почти вдвое и помнил Джилл совсем девочкой, которой сходили с рук все её далеко не невинные проказы и ему казалось, что она всегда был такая — не весёлым, беззаботным ребёнком, а злобной маленькой фурией. И с возрастом всё стало только хуже. Даже её дед — покойный Максимилиан вынужден был признать, что за ангельской внешностью милой блондинки с небесно-голубыми глазами скрывалось исчадие ада! Наделённая недюжинным умом, невероятно хладнокровная и изобретательная Джилл умело пользовалась природными данными, усыпляя бдительность врагов и конкурентов, чтобы потом ужалить беспощадно и смертельно. Многие, кто купились на лучезарные улыбки и сладкие речи этой демоницы во плоти, теперь кормили червей, а остальные, наученные горьким опытом своих несчастливых товарищей, просто боялись с ней связываться. Даже сейчас, когда любовно созданная её дедом империя рушилась буквально на глазах. И всё из-за этого чертового мальчишки Шерлиана, которого Винс ненавидел всей душой и которому при первой же возможности свернул бы шею.
— Мне кажется, или ты лезешь не в своё дело, а, Ларс? В первую очередь, эта мисс мой работодатель, а уж потом всё остальное. И откуда тебе, щенку малолетнему знать о том, что я к ней испытываю?
— Почему же? Я знаю. Ты её хочешь. Она привлекает тебя.
— Много ты понимаешь, бестолочь. Я люблю её!
Винс действительно безумно её любил и готов был простить всё что угодно, только бы не прогоняла. Это было невыносимо унизительно, но ничего другого, он знать уже не хотел. Прикосновения к Джилл, шелк её кожи, её хрупкость наполняли Винса такой неистребимой нежностью, что хотелось плакать. Это ему-то! Её ладное тело было для него источником наивысшего наслаждения. Но источником, не утоляющим жажду.
Винс желал любви, взаимности, единения, а получал только секс. Секс, от которого он
каждый раз практически умирал.
А Джилл просто милостиво позволяла ему любить себя, она ему доверяла как никому другому и за это он готов был отдать жизнь. Иногда он сравнивал себя с большой преданной собакой, которая, если надо, повиляет хвостом, но стоит только сказать: «фас» не задумываясь разорвёт на части любого.
После появления Шерлиана в их жизни, Джилл стала совершенно непохожа на себя прежнюю и Винс вынужден был признать, что этот потерянный вид, эта нездоровая бледность, круги под глазами от не проходящих бессонниц — всё это признаки того, что сжирает его самого. Безысходность неутолённой страсти.