Цунами. Сотрясатели Земли
Шрифт:
Женщина посмотрела на юношей и вернула фотографию.
— Я даже не знаю, кто из них кто.
— Вот этот, зеленоглазый, — Юрий, а этот — Егор.
— Вы не поняли. Меня вообще не интересует, как их зовут и почему они находятся в Микронезии, — несколько раздраженно пояснила собеседница блондину. — Они мне даже не снятся.
— Отчего же? — удивился блондин. — Чем они вам не угодили?
— Они уроды.
— И вы говорите об этом здесь, в Европе?
— Я где угодно об этом скажу.
— И все же… У Егора очень высокий коэффициент интеллекта, видимо, ваши гены…
— Не надо говорить со мной о генетике, я профессор, и вы ничего мне нового в этой сфере поведать не сможете. Давайте короче — что вам нужно. Вы из Конторы, правильно?
— Смотря что вы называете конторой, — уклончиво парировал блондин. — Контор много.
— Вы из госбезопасности русской, так?
— Нет, не так.
— Почему же мы говорим на русском? — спросила женщина на иврите.
— Потому что это ваш родной язык, — ответил блондин на немецком. И по-английски добавил: — Не важно, из какой я организации. Мы предлагаем возобновить отношения с вашими детьми.
— Если бы я этого хотела, восстановила бы уже давно. Но я хочу забыть эту историю. У меня муж и дети.
— Они будут ревновать?
— Да при чем тут ревность? Я не знаю, о чем мне говорить с этим… существом. Я даже с матерью всяческие контакты прекратила после того, как она начала писать о нем… о них… Я не понимаю, зачем вы вообще ко мне обратились.
Женщина волновалась, значит, она не была равнодушна. Если неравнодушна, то рано или поздно знак неравнодушия может поменяться. Лучше, конечно, рано, чем поздно.
— Во-первых, я обращаюсь к вам по той простой причине, что вы проводите отпуск одна, вдали от мужа и семьи. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — если супруги отдыхают раздельно, значит, у них не все ладно. Во-вторых, вы так горячо отказываетесь от своих первенцев, что готов спорить — вам хочется их хотя бы увидеть. Ну и в-третьих, вы единственный человек, который сможет договориться с Егором.
— Что?
— Видите ли, Далила Иудовна… Вы разрешите обращаться к вам по имени-отчеству, как это делают русские? Так вот, ваши дети влипли в некрасивую и даже опасную историю. Они похитили секретный прибор. Прибор настолько мощный, что его разрушительная сила может отразиться на судьбе всего человечества.
— Похитили? — не поняла Далила. — Прибор? Вы не о барсуке с мышонком говорите?
— Э…
— Я знаю, что за свойства у этих предметов. Мама даже хотела подарить мне мышонка, когда я уезжала, но в последний момент передумала.
Блондин мысленно аплодировал себе — ай да везение, ай да Рудольф!
— Это очень важная информация для нас, спасибо. Я правильно понял, что вы согласны помочь нам?
— Значит, она согласилась?
— Как вы и говорили, шеф.
— Отлично. Можно приступать.
11
Наутро Лэйла и Викса сели на телефон и решили мучить его до тех пор, пока не свяжутся с родителями Виксы. Мы с Юсей не стали ждать, когда свершится это великое событие, и отправились на причал.
Грузин по-прежнему сибаритствовал, Глеб в машинном отделении о чем-то гулко переговаривался со Змеем, а Мезальянц изучал расписание рейсов местного международного аэропорта.
— Изучаете, куда бежать? — спросил я.
— От Конторы сбежать нельзя, можно только ненадолго отсрочить встречу, — мрачно ответил Иван Иванович. — Я смотрю, по каким дням ждать гостей.
— Сейчас погода нелетная, какие гости?
— Незваные. Вон, этих неудачников-кладоискателей никакие дожди не пугают, они как по часам сюда приезжают. А Контору даже цунами не остановит.
— А разве вы уже знаете, что мисс Тедди и мисс Козельски…
— И майор, и астроном, и вся эта цветная компания — все кладоискатели.
— Я бы съездил туда, в этот…
— Нан-Мадол, — подсказал Юся.
— Вы, как я погляжу, вполне вписались в местный бомонд, — хмыкнул Иван Иванович. — Глядите только, чтобы эти красавцы не стибрили у вас чего…
Что за человек, обязательно настроение испортить надо! Я решил обратиться за поддержкой к капитанам.
— А давайте в выходные в Нан-Мадол отправимся? — спросил я.
— Это что еще за хрень? — лениво спросил Боря.
— Это как раз по вашей части — окно в бесконечность.
— Не слушай его, — послышалось из машинного отделения. — Это груда камней, и никаких сокровищ там нет.
— Сокровищ? — оживился Грузин. — Каких сокровищ?
— Егор, я тебя убью, — пообещал Татарин, вынырнув наружу. — Чего человека баламутишь? Только-только приключаться закончили — и опять?
— Я не понял: почему вы говорите так, будто вас здесь только двое? — возмутился Грузин. — Почему вы меня не спрашиваете или вон Юрца?
Боря единственный из экипажа, кто называл Юсю Юрой и даже сам с ним разговаривал.
— А меня Егор спрашивал, — сказал Юся серьезно. — Он спросил: ты хочешь в Нан-Мадол?
— И что?
— А я сказал, что сокровищ там нет.
— Вот, слышал?! — обрадовался Глеб. — Я же говорил!
— Ты-то откуда знаешь? — обиделся Боря на Юсю.
— Я не знаю, — растерялся Юся. — Мне так кажется.
— Кажется ему, — проворчал Грузин. — Надо съездить и посмотреть на этот… как его там…
— Нан-Мадол, — напомнил я.
— Во-во. Глеб, у нас там чего с движком-то?
— Ничего, — пробурчал Глеб. — Некогда мне.
Татарин посмотрел на меня, постучал пальцем по лбу и скрылся в недрах катера. Мне этот жест показался мало того что непонятным, но даже и обидным. Чего я сделал-то? Поэтому я сразу спустился следом за Татариным.