Цусимские хроники. Перелом
Шрифт:
Когда ему, наконец, уделили серьезное внимание, он почти сразу оказался накрыт шестидюймовым залпом, получив снаряд в батарейную палубу у второй трубы. Чрезвычайно плотная компоновка снова вышла японцам боком, так как русский фугас, полноценно рванувший среди пушек и приготовленных к бою снарядов, существенно сократил расчеты и вызвал крупный и опасный пожар.
Но японец в долгу не остался. Сразу два его стодвадцатимиллиметровых снаряда наконец достигли цели. Но поскольку попадания обеих гранат пришлись в броню батареи и верхнего пояса «Орла», от их взрывов пострадала только краска, да появилось несколько небольших осколочных пробоин выше брони.
О них забыли сразу после получения доклада об отсутствии значимых повреждений. Но когда спустя меньше минуты в правый борт
Пройдя через каюты кондукторов, он ударился в бимс и рикошетом ушел вниз, проломив 27-миллиметровую защиту крыши средней батареи. Разорвался он уже на броне палубы. Его осколки разбили ограждения вентиляционной шахты правой машины и пробили броневую палубу (два слоя судостроительной стали по 19 миллиметров), проникнув в машинное отделение. Там они пробили масляную цистерну, а дым от разрыва тут же втянуло вентиляцией в машину, выведя на время из строя всю вахту. От удушья в жарком отсеке шесть человек даже потеряли сознание и были вынесены наверх. В результате машина начала сбавлять обороты, что привело к снижению хода. В самой машине также имелись некоторые повреждения от осколков, из-за чего она больше не могла выдавать полной мощности.
Учитывая условия, в которых оказался «Касаги», даже столь результативное попадание можно целиком приписать неизбежным случайностям. Тем более что после этих трех снарядов, настигших броненосец всего за одну минуту, других результатов и не было. Оказалось, что это все, чего он смог добиться в том бою, ставшем последним и для него.
Дуэль почти не бронированного крейсера с броненосцем не могла продолжаться долго, даже учитывая расстрелянные двенадцатидюймовки «Бородино». Уже в 16:25, после еще нескольких попаданий средним калибром, не давших видимого результата, в «Касаги» прилетела и трехсоттридцатикилограммовая стальная бомба. Сразу же все ростры захлестнуло паром, быстро сползшим на корму. И в этот момент его накрыло следующим двухорудийным полузалпом главного калибра.
С броненосца хорошо видели, как один из снарядов ушел серьезным перелетом, а второй вошел в борт чуть ниже главной палубы между трубами. Но никаких новых видимых внешних результатов этого попадания так и не проявилось. Прокатившись по инерции еще пару кабельтовых вперед, «Касаги» окончательно остановился. Волнами его начало разворачивать лагом к ветру и все сильнее раскачивать. Он быстро уходил за корму, впустую частя из уцелевших пушек. По нему больше не стреляли.
Столь быстрая развязка с выходом из боя троих из четырех основных противников стала не меньшей неожиданностью для всех в боевой рубке «Александра», чем прокол с дальней стрельбой. Окончательная победа теперь казалась совсем близкой. Оставалось только додавить японского флагмана да порвать двоих бронепалубных нахалят, если, конечно, броненосный крейсер не отступит, а легкие недомерки не сбегут, что казалось самым логичным в сложившихся обстоятельствах. Долго им втроем против пятерых точно не продержаться.
Начиная с половины пятого пополудни уже все три броненосца били с 15–17 кабельтовых только по «Якумо», удивительно стойко державшемуся под таким огнем. Несмотря на попадания, он сохранял ход и продолжал отвечать из обеих башен и кормового каземата. Все остальные шестидюймовки замолчали после сильного взрыва в районе первой трубы, отмеченного еще в 16:24, после чего там начался мощный пожар, а вскоре последовало несколько ярких вспышек на палубе. Они были очень похожи на взрывы боезапаса, и после них пожар распространился дальше в корму.
Дальнейшее его распространение, судя по всему, остановили, но спустя несколько минут после очередного разрыва тяжелого снаряда в районе третьей трубы произошло новое возгорание. Почти сразу эти пожары слились в один огромный костер, охвативший почти всю середину крейсера. Но все же японец германского происхождения не останавливался, не тонул и не взрывался, хотя и начал замедляться. Да и стрелял он теперь заметно реже и много хуже.
Но к этому времени он и выбывшие напарники уже вполне достойно отметились по своему непосредственному оппоненту. В «Александра» попало не менее десятка только тяжелых снарядов, большей частью именно с «Якумо». Вторая труба оказалась сильно разрушена в задней части двумя последовательными попаданиями 203-миллиметровых снарядов, из-за чего дым из нее широким саваном заволакивал ростры. Во втором отделении кормовой кочегарки пришлось вывести из действия три котла, поврежденных осколками. Шестидюймовая башня на правом срезе была намертво заклинена клочьями разодранной обшивки после попадания крупного снаряда в задний край ее ниши. Правую якорную полку разворотило на всю длину, а якоря с нее выбросило в море. Обрывок якорной цепи теперь свисал из клюза и волочился по волнам, взбивая пену. От взрыва снаряда на мостике у первой трубы загорелись ящики с сигнальными флагами и ракетами, а также разбитые осколками трехдюймовые патроны в носовой противоминной батарее правого борта. Сами орудия, закрытые коробчатыми щитами, не пострадали, но в расчетах были тяжелые потери. Еще четыре больших снаряда ударили в поясную броню, однако защиту не пробили. Из 16 попаданий средним и противоминным калибром самое неприятное пришлось в мамеринец кормовой шестидюймовой башни, заклинив ее. Имелась сквозная пробоина в первой трубе и многочисленные повреждения фальшборта. Правую заднюю грузовую стрелу перебило и отбросило за гротмачту, и в нескольких местах разворотило небронированный надводный борт. Остальные снаряды почти безвредно разорвались на броне башен, носового и кормового казематов, средней батареи и бортового пояса. Кроме густого чада от пожара на мостике и клубов угольной гари из разорванной трубы, дым валил и из-под палубы бака, где смрадно горело масло из расколотого большим осколком редуктора шпилевой машины.
Когда «Якумо» остался один, интенсивность обстрела резко снизилась. Вполне логично, что и попадания во флагман Рожественского почти прекратились. Но, как выяснилось, самые тяжелые повреждения были еще впереди. В 16:32 снаряд из очередного залпа японца угодил в стык крыши и лобовой плиты носовой башни, чуть правее амбразуры правого орудия. Уйдя рикошетом вверх и влево от своей первоначальной траектории, он разорвался над леерами второго яруса мостика, на уровне смотровых щелей боевой рубки.
При этом часть обломков брони проникла через командирский колпак в саму башню, после серии рикошетов вызвав возгорание порохового полузаряда на лотке левого орудия. Правое было уже заряжено, и его затвор успели закрыть. Загоревшийся порох поджег и второй полузаряд, уже поданный в ствол, ударивший тугой огненной струей внутрь башни. Вспышка яркого пламени выплеснулась из ее амбразур, сразу сменившись тяжелым бурым дымом. Весь расчет погиб на месте, а сама башня оказалась выведена из строя.
Одновременно в боевой рубке проникшими туда осколками были убиты командир броненосца капитан первого ранга Бухвостов и лейтенант Церетелли из штаба адмирала. Штурман лейтенант Северцов и младший артиллерийский офицер лейтенант Демидов получили ранения. Сам Рожественский тоже был ранен в грудь и в голову. Штурвал резко перебросило влево, после чего привод руля вышел из строя. Неуправляемый броненосец покатился в циркуляцию и прекратил огонь.
К этому времени «Акаси» и «Такачихо», уже отбитые Добротворским, очень некстати начали отход от конвоя на северо-запад, именно в его сторону. Не преуспев в попытке прорыва к транспортам, являвшимся их главной целью, теперь они увидели перед собой прекрасную возможность отыграться.
До половины пятого часа дня японские легкие крейсера рвались по следам конвоя, как гончие за кабаном. Обстрел с броненосцев их так и не остановил. Медленно опережая наши главные силы, они уверенно продвигались вдоль берега на максимально возможной для них скорости. При этом старичок «Такачихо» все больше оттягивался за корму более молодого «Акаси». Поэтому когда головной японец, едва миновав мыс Саозаки, угодил под очень плотный обстрел откуда-то с юга, со второго бронепалубного крейсера все еще не видели его обидчиков и не могли помочь.