Цвет мести
Шрифт:
Дух подплыл к нему, обнял Джейкоба своими руками, обернул себя вокруг него. Холодное мёртвое лицо твари с раскрытым ртом парило в нескольких дюймах от лица Джейкоба. Существо высасывало тепло из его тела, но он не двигался. Он погрузился в воспоминания.
Сара лежала на полу и шептала Джейкобу: "Прошу".
Он только что вернулся после завершения эксперимента. Арбитр Филдс и арбитр Кессик провели осмотр и заявили об оглушительном успехе. Джейкоб не только выжил, он был цел и невредим. Лучше, чем просто цел – он был сильнее, быстрее и бдительнее, чем когда-либо прежде. Его органы чувств
Сара лежала на полу с бездонной любовью в глазах, и шептала Джейкобу: "Прошу".
Их дом располагался в богатом районе Сарта. Немногим арбитрам было дозволено жить в своих домах, вне здания Инквизиции, но Джейкоб всегда был особенным. Он был богат, и более чем богат: брат короля и один из самых влиятельных арбитров, каких видела Инквизиция со времён самого великого инквизитора.
Она была прекраснее всего, что когда-либо видел Джейкоб. Его сердце быстро застучало при её виде, и он ощущал каждый удар. Она бросилась к нему, и они обнялись. Она плакала ему в плечо от облегчения, что он не умер, и покрывала поцелуями каждый дюйм его лица.
Сара лежала на полу с бездонной любовью в глазах, вся в крови, и шептала Джейкобу: "Прошу".
Они занимались любовью прямо у двери их дома, а потом снова в их спальне. Потом Джейкоб смотрел, как она дремлет, и каждый изгиб и поворот её лица вытравился в его памяти. Он помнил каждую веснушку, каждую прядь волос, и даже как её губы приоткрылись во сне, испустив лёгкий выдох идеального удовольствия.
Проснувшись, Сара взяла свою флейту. Ей всегда нравилось играть, и больше всего – для Джейкоба. Когда она выдула первую ноту, он почувствовал внутри, как что-то тянет – что-то, чего он не мог объяснить; то, с чем он сражался каждой частичкой своей воли. Сара продолжала, ничего не замечая, а тянущее чувство стало мучительным, стало непреодолимой тягой, с которой он не мог сражаться. Даже когда она сообразила, что что-то не так и остановилась, было уже слишком поздно. Музыка уже играла у него в голове.
Сара лежала на полу с бездонной любовью в глазах, вся в крови, и шептала Джейкобу: "Прошу". Его руки, окрашенные кровью, лежали на её шее и медленно сжимались. Он смотрел, как свет медленно угасает в её глазах.
Той ночью внутри Джейкоба что-то сломалось. Что-то, чего он не мог исправить, что-то, чего он не хотел исправлять. Пока он был разрушен, ему не приходилось признавать то, что он натворил.
И холод этого не изменил. Окоченения для Джейкоба не существовало. Он чувствовал каждый градус холода. Он был вокруг него, внутри него, и Джейкоб не чувствовал ничего, кроме холода. Дух по-прежнему оборачивался вокруг его тела, шипел и урчал. Голодные глаза умоляли его присоединиться к нему в его вечных муках.
Правая рука Джейкоба ожила, сжала в ладони лицо существа и начала толкать. Оно цеплялось, царапалось и скреблось, пытаясь причинить любой урон. Но дух был созданием ереси, а защита веры Джейкоба слишком сильна. Он согнул пальцы, и дух завыл, как раз перед тем, как его череп сжался в руке Джейкоба. Тело духа растворилось
Подняв глаза, Джейкоб увидел их вокруг. Он насчитал восемнадцать жалких, несчастных созданий. Они окружили его, плавали в тумане, шипя, завывая и умоляя. А потом они, как один, просто растворились в тумане. Даже бездушные мертвецы знают, когда они побеждены.
Джейкоб содрогнулся. Он до сих пор чувствовал холод, но тот уходил, по мере того, как тепло возвращалось в его конечности. Он сосредоточился на слабом силуэте на горизонте и пошёл.
– Проклятые чужаки, – сказал старик, сидевший на табуретке. – Вечно им надо в мою смену припереться. Только и знают, что делать мою жизнь тяжелее.
Джейкоб пристально посмотрел на старика, но тот лишь фыркнул и подбросил очередную веточку в маленький костерок у своих ног. Над огнём висел чугунный чайник, из носика которого поднималась струйка пара. Джейкоб смотрел, как старик натянул перчатку, взял чайник и налил бурой жидкости в оловянную кружку. Затем протянул кружку Джейкобу.
Взяв кружку, он понюхал жидкость.
– Смесь чая. Пиво. Спиртное.
Старик фыркнул от смеха и покачал головой.
– Чёртовы туристы.
Джейкоб сделал глоток и насладился жгучим ощущением на языке. Жар был даже лучшим ощущением, чем холод, и он резко сфокусировал разум Джейкоба.
– Как вы здесь живёте? – спросил он старика. – Здесь же нет цвета. – Возможно, дело было во встрече с духами, или в удивительной доброте старика, но Джейкоб чувствовал себя куда более здравомыслящим, чем за долгое время.
– Ага. Так и есть, – печально сказал старик. – Тут в основном всё серое. Зато прятаться легче.
– Да. Пожалуй, что так.
Старик осмотрел Джейкоба сверху донизу. Прищурился, словно по-настоящему увидел его впервые.
– Что-то говорит мне, что вы здесь не для того, чтобы спрятаться.
Джейкоб покачал головой.
– Я кое-кого ищу. Мужчину. Он высокий, лысый или почти лысый, с ожогом на лице и повязкой на левом глазу.
– Чёрный Шип? – спросил старик.
– Да. Вы его видели.
Старик медленно кивнул.
– Он проходил здесь не больше десяти дней назад. Поднял немалый переполох, пока был здесь, но по крайней мере не сжёг город дотла. Слышал я, есть у него такая привычка.
– Он всё ещё здесь? – спросил Джейкоб, и нотка возбуждения прокралась в его голос.
– Он и его команда поговорили с управляющим. А потом они все собрались и уехали. Взяли с собой управляющего, его жену и пару десятков солдат.
Джейкоб допил чай и передал кружку старику. Его озарило, что он не слышал музыки. Не слышал уже с тех пор, как вошёл в этот туман. Ни цвета, ни музыки. Темь была поистине унылым местом. Это место, скорее всего, свело бы Джейкоба с ума, если бы он здесь остался.
– Вы знаете, куда они направились? – спросил он.
Старик некоторое время изучал Джейкоба, его взгляд задержался на плаще.
– Слышал, они направились в Чад через Порт Милости на юге.
Джейкоб улыбнулся и поблагодарил старика.
– Вы арбитр?
Джейкоб покачал головой.
– Я тамплиер.
Сузку
– Что это? – спросил Перн, поворачивая в руке зелёный драгоценный камушек и внимательно его осматривая.