Цвет надежд — зелёный (сборник)
Шрифт:
Но Его Королевское Величество оказался дальновиднее, ибо Его Королевское Величество и должно быть дальновидным. Король подумал и о потомках господина Болвануса. О том, что с самого первого класса его сыну под смех товарищей придется громко и внятно отвечать «да», когда учитель будет опрашивать присутствующих. А его окрыленная счастьем дочь услышит перед алтарем, как пастор спрашивает у ее суженого, берет ли он в жены фрекен Болванус.
Нечто похожее, хотя и совсем в другом роде, переживала семья Густафссонов,
Недалекие люди говорят иногда: "Это мое личное дело". Однако так никогда не бывает. Ты фальшиво свистишь, но слушают тебя окружающие, ты искалечишь свое тело, но ухаживать за тобой придется твоим близким, ты обанкротишься, но платить за это будут другие.
Семья Густафссона не могла одобрить тот способ зарабатывать деньги, какой Густафссону предложил Пружина. В доме царило мрачное настроение, нервы у всех были напряжены до предела, все жили под гнетом, от которого они никак не могли освободиться.
Был субботний вечер. Вся семья собралась в гостиной. Густафссон сидел у стола перед пустой чашкой, Уве расположился на тахте, разложив вокруг себя учебники. Грета сидела в своей любимой позе, свесив ноги с подлокотника кресла. Ингрид принесла из кухни выглаженную красную рубашку.
— Когда тебе надо туда идти?
Густафссон не ответил. Она повторила свой вопрос:
— Когда ты уходишь?
Он поднял глаза:
— В семь. Я уже сто раз говорил. Чего зря болтать!
Ингрид молча пожала плечами и показала ему рубашку.
Он придирчиво осмотрел ее.
— Слава богу, успела. И что за дурацкая мысль выбрать красную рубашку?
— А при чем здесь я? Тебе известно, как я к этому отношусь.
— Знаю. Ну и что? Ты ко всему плохо относишься. Тебе не нравится, как я зарабатываю деньги, не нравится, что я не в тюрьме, я вообще тебе не нравлюсь.
— Это неправда! — запротестовала Ингрид.
— Думаешь, я ничего не чувствую? — вдруг взорвался он. — Думаешь, если у меня шкура стала зеленой, так уж и нервов нет? Да у меня каждый нерв напряжен, вот-вот лопнет!
— Папа, милый, ну перестань! — Грета с сердитым видом встала и подошла к окну.
— Еще бы не милый! Вы только посмотрите, что я сделал с собой, чтобы быть вместе с вами. А вы…
Ингрид застыла у двери. "Надо переменить тему разговора, — подумала она. — Он всегда все сводит к этому". Она повернулась к Уве:
— Ты еще не говорил, как у тебя прошла контрольная по математике.
— Думаю, хорошо. Решил восемь примеров из девяти.
— А девятый?
— Я и его решил. Но восемь-то у меня решены правильно, это уже известно. А в девятом примере такой же ответ, как у меня, еще только у двоих. Вообще все девять примеров решили семь человек из всего класса.
— Хоть бы ты решил его правильно, — с надеждой сказала Ингрид.
— Отрадно, что хоть у одного из нас такие успехи, — кисло заметил Густафссон. — Как там ребята, говорят что-нибудь про меня? — спросил он у Уве.
— Да, наверно.
— Наверно?
— Ну, говорят, если тебе так хочется.
— Ясно. Из тебя сегодня слова не вытянешь. Что же они говорят? Отвечай!
— Всего я и не знаю, — неохотно ответил Уве. — Слышал раз на физкультуре. В раздевалке. Ребята не знали, что я там. Кто-то сказал, что у тебя явно не все дома.
— А другие? Давай выкладывай!
— Что ты смешной… глупый… темная личность…
— Как ты смеешь!
— Ты сам спросил. Они смеются над тобой. Над всеми нами.
— Это неправда!
Густафссон встал. Конечно, он не думал, что люди им восхищаются, как внушал ему Пружина. Но все-таки к нему проявляли определенный интерес. Он получал дружеские письма от совершенно незнакомых людей. Густафссон и не подозревал, что перед тем, как отдать ему почту, Ингрид отбирает злобные анонимные письма и выбрасывает их.
— Нет, правда! — сказала Грета.
Она стояла у окна, повернувшись к нему спиной. Но ему не нужно было видеть ее лицо, чтобы понять, какой безысходной безнадежности полна его дочь.
— И ты туда же! — возмутился он. — А сама уверяла меня, что никто ничего не говорит.
— Раньше и не говорили. А теперь говорят, я это чувствую. — Она всхлипнула и подошла к Ингрид. — О, мама, мамочка…
— Грета, что с тобой?
Грета не ответила. Уве поднял голову:
— Ну как ты не понимаешь, мама! Это из-за Юнте..
— Юнте — кто это? — спросил Густафссон.
— Гретин дружок.
— А что с ним?
Уве хотел ответить, но Грета перебила его:
— Замолчи!
Уве закрыл рот, но, подумав, решил пренебречь этим предупреждением. Пусть будет скандал, так даже лучше.
— Он ее бросил.
Ингрид погладила дочь по волосам.
— Бедная девочка…
— Это еще не беда. — Густафссон попытался замять разговор. — Одного потеряешь, другого найдешь…
— Да ведь я же тут ни при чем! — всхлипнула Грета. — Если б я была виновата, это не из-за меня…
— Можешь не стесняться. Говори прямо: из-за меня?
Грета кивнула.
— Вот видишь? — Уве посыпал рану солью. Густафссон понимал, что все это правда. Но не желал этому верить. "Хотят все свалить на меня, — думал он. — Уве неправильно решил пример, Грету бросил парень, а виноват один я. Удобно иметь козла отпущения. Я-то у них всегда под рукой".
Это было так обидно, что у него сдавило горло.
— Да ведь я так поступил, чтобы не расставаться с вами! — вырвалось у него.