Цвет нашей интеллигенции 19-го века. Буква "Б"
Шрифт:
Многим эта история показалась невероятной. Обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев организовал специальное расследование этого случая, которое подтвердило факт исцеления. Архимандрит Игнатий (Малышев), настоятель Троице-Сергиевой пустыни в Стрельне, приехал к Грачевым домой и со слов Екатерины составил описание чуда. Подробный рассказ о случившемся появился в «Церковных ведомостях» от 26 января по старому стилю 1891 года, автором которого был архимандрит Игнатий.
Балинский, узнав о случившемся, только широко развел руки и ничего не сказал.
Вл.Михневича пишет: «И.М. Балинский знает душу человеческую, как свое портмоне, и может излечивать какие угодно душевный немочи и болезни, исключая неизлечимых. От глупости тоже излечивать не может, хотя и принято неизлечимых глупцов адресовать к нему. Завален практикой и имеет свою лечебницу умалишенных; впрочем, и весь земной шар рассматривает, как огромный «дом сумасшедших», чему находит неотразимое доказательство во «всеобщей истории» тысячелетних безумств человечества. Необыкновенно приятный и обходительный джентльмен, так что, при знакомстве с ним, впечатлительному человеку невольно захочется
Дмитрий Николаевич был потомственный архивариус. Его отец – Николай Николаевич – был надворным советником Московского архива Коллегии иностранных дел, а затем ставший его управляющим. Систематизируя архив, им были собраны значительные материалы по истории России. Это наследие перешло в руки сына после смерти отца. Дмитрий Николаевич, как и его отец, так же имел тягу к работе с архивами. Собранные материалы он представил в виде Словаря достопамятных людей русской земли, Истории Малой России и других исторических литературных материалов, подкреплённых архивными данными, на ознакомление читателям. Конечно цензура, лишила читателя некоторых страниц трудов Дмитрия Николаевич. И это в первую очередь письма с признанием в любви Мазепы к Мотре Кочубей, размещённые автором в приложении к «Истории Малой России». Любовь старика к своей крестнице, выросшей, зрелой, красивой молодой женщине. Но эти вырезанные страницы, не знаю, как и в каком виде, попали в руки А.С. Пушкину, которые своим содержанием легли строками в его поэме «Полтава».
А биография А.С. Пушкина, описанная Дмитрием Николаевичем в его «Словаре достопамятных людей русской земли» заставила цензора А.Крылов обратиться через Санкт Петербургский Цензурный Комитет даже к министру императорского двора Адлербергу ( он есть в моём словаре). Вопрос о соизволении в разрешении печати заключался в следующей строке: «В полночь доктор Арендт возвратился со следующею собственноручною запискою государя императора к Пушкину». Поясню. Действия происходят после дуэли Пушкина с Дантесом. Смертельного раненого поэта доставили домой. Личный врач Арендт первый осмотрел рану. После осмотра раны, и принятия неотложных мер, он, убывая домой, была уже ночь, уведомил Пушкина, что он согласно инструкции должен доложить о произошедшем Государя. Прибыв в Зимний дворец, ему сообщили, что император на выезде. Доктор поехал домой. Чуть позже фельдъегерь доставил доктору записку от Государя с просьбой (в данной ситуации надо полагать, требованием) немедленно зачитать её Пушкину и вернуть записку императору. Арендт выезжает тот час к Пушкину и зачитывает текст записки: «Если Бог не велит нам более увидеться, посылаю тебе мое прощенье, и вместе мой совет: исполнить долг христианский. О жене и детях не беспокойся, я их беру на свое попечение». Министр императорского двора дал добро, чтобы оставили как у автора. Вот были времена, не то, что нынешнее время. А может всё сложнее и завуалированней?
Морской музей в Петербурге изначально назывался Модель-камерой был организован Великим Петров и размещался на территории Адмиралтейства. В Модель-камере размещали половинчатую по размеру модель видных кораблей. Но во времена императора Николая I интерес к изготовлению копий утих. В 1867 году, после Крымской войны, началось второе рождение Морского музея. Место ему определено было тоже новое – третий этаж того же Адмиралтейства – более вместительное, чем ранее на втором этаже. Именно Н.М. Баранов в течение десяти лет управлял делами музея. Он, будучи лейтенантом морской службы, вёл работу по сбору коллекций и материалов с огромной энергией, много работал в архивах, разыскал в забытых складах многие уникальные экспонаты, убедил сотни морских офицеров и адмиралов передать в музей семейные реликвии, а также подготовил и издал первый каталог музея. Умудрился даже, изучая конструкции зарубежных винтовок, хранящихся на складах музея, изобрести винтовку. Она была принята на вооружение флота до русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Именно во время этой войны он оставляет работу в музее и получает в своё командование пароход коммерческого флота «Веста», вооружённого необходимыми средствами для ведения боевых действий, в первую очередь на морских коммуникациях противника. В историю этой войны вписан бой «Весты» с турецким броненосцем, поразивший всю Европу своим неожиданным исходом сражения. Снаряд из одиннадцати дюймового орудия, которыми были снабжены все турецкие броненосцы (надо отметить, что в акватории Чёрного моря у Российского государства вообще не было своих броненосцев в то время) мог насквозь пробить пароход «Веста». Экипаж насчитывал 150 человек. Оба судна неслись навстречу друг другу. В одну сторону летели снаряды в 128 пудов, им навстречу – 12 пудов. Англичане на турецком броненосце, осуществляли общее командование, даже не скрывая по форме одежды свою принадлежность к английскому флоту. Корабли сблизились на расстояние ружейного выстрела. Сам Баранов, находясь на командирской рубке и славившийся сам прекрасным стрелком, поднял ружьё убитого рядом матроса и стрелял в сторону турецко-английского врага. Для истины надо отметить, что «Веста» пролетела мимо броненосца и теперь была преследуема им. Снаряды противника сметают одну часть парохода за другой. Убитых командиров замещают их заместители, поверженных заместителей – обычные моряки. И вот, долгожданный выстрел, разнёсший в щепы башенную броненосца. У неприятеля началась жуткая суматоха. Выстрелов со стороны противника больше не последовало. По палубе броненосца повалил густой пар, явно русское ядро разорвалось в машинном отделении. С палубы, порубленной вражескими снарядами, загремело многократное «Ура». А в след ещё вестовские снаряды, и ещё, и ещё. Броненосец стал заметно отставать. На рейде Баранов заметил дым приближающихся кораблей. После пятичасового боя капитан принял решение возвратиться в Севастополь. Капитан-лейтенант Н.М.Баранов получил сразу три награды – военный орден Георгия 4-ой степени, назначен флигель-адъютантом и произведён в очередное воинское звание. И это вчерашний начальник Морского музея.
Я не хотел в этот небольшой очерк о морском офицере Н.М. Баранове больше ничего добавлять. Но история с пароходом «Веста» имела продолжение. И она наглядно показывает, как подвиг с подачи одних становится не подвигом. И этот один, как не странно, является участников сражения «Весты» с турецким броненосцем – артиллерист, капитан-лейтенант З.Рожественский. Кто он? Правдораскопатель? Обойдённый наградой? Был награждён орденом за это сражение. И вероятно при получении его, стоял по стойки смирно и рапортовал «Служу Царю и Отечеству». Но, в «Биржевых новостях» от 17 июля 1878 года появляется его статья, где он отрицает наличие подвига, указывает на бегство «Весты», незначительность повреждений нанесённых броненосцу. Баранов, естественно, подаёт заявление в суд на Рожественского за оскорбление чести. Формально может Рожественский может и прав. НО!!! «Веста» не бежала от противника, а отступала с БОЕМ, осознав явное неравенство сил, увидев перед собой броненосец английского производства. Не спустила флаг на своём гражданском пароходе, переделанным в военный корабль, в знак сдачи в плен. Огрызалась, стреляя по противнику всем, что было. И это не подвиг!!? «Правдолюбец»!? Как бы сказал ведущий телепрограммы «Вечер с Владимиром Соловьёвым» – «Заткнись»!
Ещё об одном этапе жизненного профессионального пути Н.М. Баранова я расскажу – с 1882 года по 1897 год он исполнял должность военного губернатора Нижегородской губернии. В бытность его губернаторства в 1896 году в Нижнем Новгороде проходила очередная, шестнадцатая по счёту, Всероссийская промышленная и художественная выставка. При возникновении вопроса о месте для новой выставки, внимание Николая II остановилось само собою на городе, издавна считающемся перепутьем между востоком и западом, куда привыкли приезжать как производители европейской России, так и купцы северных тундр Сибири, владений Китая, степей Средней Азии, Бухары и Персии. Город, на котором остановился выбор Царя, к довершению всего был прославлен много лет тому назад истинно русским патриотизмом своих граждан. Из него, в смутное время, раздалось горячее, полное сознания своей силы слово сына народа, Минина – слово, перешедшее в дело по вызволению Москвы из иноплеменных захватчиков столицы и земли русской. Независимо от сказанного нельзя было не принять во внимание, что хотя Нижний Новгород и являлся по-старому центром великого волжского бассейна, захватывающего обширную территорию Империи, но цифровые статистические данные за два десятилетия до даты проведения выставки указывали на заметное понижение торговых оборотов знаменитой и все еще колоссальной его Макарьевской ярмарки.
1896 год был вообще богат на общероссийские мероприятия: коронование нового царя в древней столице, столетие со дня рождения императора Николая I, и, наконец, открытие всероссийской выставки.
Адлерберги (два поколения Адлербергов были министрами императорского двора) и их родственники Барановы обрели такое влияние при дворе, что среди придворных даже гулял анекдот:
От Адлербергов и Барановых
Избави, Боже, дом Романовых…
Государь! Но тоже человек. И срасти те же. А как хочется, Как хочется «отфутболить» церемониал. Гульнуть «налево», иль направо. Не видеть вечно рвения служить. По-простому пообщаться, и рюмоку, а то и больше «залить за воротничок». Вот для этого и были адлерберги и барановы. И такие адлерберги и барановы были и есть у правителей мира сего.
И им прощалось всё. Исправители найдутся. И неудачная ревизия железных дорог и другое. Вон, их сколько за закрытой дверью в позах готовности. Ха. Ха. «Выпьем господа за то, чтобы железные дороги были всегда прямые!!! Аааах!!! Хорошо пошла!!!». У них даже густые, шикарные усы одинаковые были.
Герои литературных произведений Баранцевича преимущественно разночинный и мещанский люд, снимающий меблированные комнаты в доходных домах с дворами-колодцами петербургских окраин. Они тянут лямку скучной и бедной жизни, жалуются, подавленные своим безысходным положением и беззащитностью; они не знают высоких стремлений и влачат свою жизнь, данную им, как они считают, с их рождения. Сам писатель долгое время сам находился в таком положении бедноты, и было время, когда ему не было возможности продолжать писательскую деятельность по причине поиска работы хотя бы для пропитания. Такие характерные черты героев его произведений определили в литературных кругах его кличку – писатель-пессимист. По его произведениям были поставлены спектакли на сцене Александринского и Нового театров.