Цвет страха

Мэрфи Уоррен

Смит наконец заговорил твердым и холодным, как гранитные утесы его родины, голосом.

— Алло? — сказал он.

— Привет, Смитти! — радостно заорал Римо.

— Мне доложили, что на питерсбергском поле началось сражение.

— На то оно и поле битвы, чтобы на нем сражаться, разве нет?

— Римо, все это очень серьезно!

— Бросьте, — отмахнулся Римо, — все это уже быльем поросло.

— Значит, все кончено?

— Да. Парни могут возвращаться домой.

— У меня есть сведения о формированиях, которые

все еще двигаются к Виргинии.

— Как придут, так и уйдут. Серые и синие ударили по рукам.

— Что случилось?

— С небес спустился Монго Маус, и люди наконец-то пришли в чувство.

— Римо, прекрати трепаться.

В трубке послышался скрипучий голос:

— Все правильно, император. Римо говорит чистую правду. Монго привел с собой лося Маки, гусенка Силли и других зверюшек из своей очаровательной компании.

— Они прилетели на воздушных шарах, — ввернул Римо.

— Какие еще шары?

— Большие и розовые. Сияющие, словно бутылки каламинного лосьона со светлыми пузырьками внутри.

— Римо, я вас не узнаю.

— Послушайте, Смитти, у меня выдался славный денек. Не портите мне настроение своим сварливым брюзжанием.

— Вы считаете мои слова сварливым брюзжанием? Но страна впервые за столетие на грани гражданской войны!

— Я же вам сказал, — терпеливо произнес Римо. — Все кончено. Произошло грандиозное недоразумение. А потом прилетели воздушные шары, и народ тут же успокоился. Микки Уэйзингер разразился долгой примирительной речью и завоевал всеобщие симпатии. Солдаты побросали свои мушкеты, и неприятностей больше не предвидится. Мы с Чиуном даже пальцем не шевельнули. Красота!

— Римо, — осторожно произнес Смит после долгой паузы. — Я вынужден вас огорчить.

— Валяй.

— Разыскивая ваших родителей, я наткнулся на очередное препятствие.

— Ага. Это плохо. Но я знаю, вы не оставите поисков.

— Я зашел в тупик, — продолжал Смит, — и потерял последнюю надежду.

— Черт побери! Я разочарован, — отозвался Римо.

— Я отказываюсь от дальнейших поисков и прошу вас никогда больше не поднимать этот вопрос.

Римо оторвался от трубки, голос его зазвучал глуше:

— Ты слышал, Чиун? Смит прекращает поиски моих родителей.

— По крайней мере он пытался, — равнодушно отозвался кореец.

Римо вновь поднес трубку ко рту:

— Вы старались, Смитти. Я знаю. И очень вам благодарен.

— Римо! Вы говорите и ведете себя совсем не так, как обычно.

— А как я должен говорить и поступать? На манер Дэниела Буна [12] ?

— Вы слишком спокойны, расслаблены и уступчивы.

— Говорю вам, у меня сегодня праздничное настроение.

12

Дэниел Бун — один из первых американских переселенцев в Кентукки, ставший весьма популярным фольклорным персонажем.

— Что случилось, Римо?

— Я уже говорил. Война завершилась. Аллилуйя.

— Скажите, Римо, не случилось ли сегодня в парке чего-нибудь необычного?

— Сейчас вспомню, — задумчиво произнес Римо. — Нет, ничего особенного, если не считать желтой бомбы.

— Какой желтой бомбы?

— Я хотел рассказать о ней в прошлый раз, но вы уже повесили трубку. Прилетел черный вертолет, покружил над кратером и сбросил туда штуковину, похожую на дорожный светофор, только все огни у нее были желтые. И как только она упала на землю, все вокруг окрасилось в чертовски желтый цвет.

— Что это значит — «все окрасилось в чертовски желтый цвет»?

— Мы убежали оттуда. Решили, что это бомба.

— Бомба и была, — бесстрастно заявил Чиун.

— Она не взорвалась, но вспыхнуло все — ого-го! Небо, трава, деревья и все остальное — все стало желтым! Потом из кратера повалили пленники-северяне, все насмерть перепуганные и все как один бормотали что-то о желтом свете.

— Так что же произошло?

— Мы с Чиуном отправились на разведку, но стоило нам подойти к кратеру, как бомба заверещала и расплавилась, превратившись в лужу шлака.

— Иными словами, самоуничтожилась.

— Что ж, можно сказать и так.

— Ты забыл о человеке, сидевшем в яме, — подсказал кореец. — Расскажи о нем императору.

— Ах да, — спохватился Римо. — Прежде чем бомба расплавилась, мы нашли в яме солдата северян. В отличие от прочих он был не просто напуган, а буквально раздавлен происшедшим.

— Вы хотел сказать — подавлены?

— Да. И еще он сказал, что после того, как ему в лицо ударил желтый свет, все стало синим. Чепуха какая-то!

— Нет, не чепуха. Так и должно быть, — отозвался Смит.

— Неужели?

— Это особое свойство зрения. Если человек долго смотрит на какой-то цвет, а потом отводит взгляд, то на оболочке его глаза остается изображение в дополнительном цвете.

— Значит, синий дополняет желтый?

— Именно, — сказал Смит, записывая на диск карту Штатов и вызывая новый файл.

— А зеленый, стало быть, враг красного? — Римо хихикнул.

— Расскажите-ка теперь про желтый цвет, — потребовал Смит.

— Невероятно яркий цвет, но мы не смотрели на его источник.

— Вы сказали, что он испугал десятки людей.

— Да. У них душа в пятки ушла.

— Ладно. Теперь опишите розовый.

— Розовый. Теплый.

— Яркий?

— Приятный.

— Приятный и радостный, — добавил Чиун.

— Самый радостный, какой только бывает на свете, — бодрым голосом добавил Римо.

— Сильный? Интенсивный? — продолжал допытываться Смит.

— Я бы не назвал его слепящим, но и слабым он тоже не был.