Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем
Шрифт:
— А с «подарком» Ивана Александровича вы разобрались? — спросил Хрущёв. — Повторить сможете при необходимости?
— Разбираемся, Никита Сергеич, — ответил Глушко. — Повторить, полагаю, сможем, но едва ли это понадобится. Скорее, используем зарубежный опыт творчески, учтем некоторые технические решения.
— Прежде всего, у нас уже есть очень перспективный проект двигателя, над которым мы уже работаем. Он сможет в четырёхкамерноми варианте обеспечить почти те же характеристики, что и однокамерный «американец». Но при этом на американском из-за большого размера камеры сгорания наверняка возникнут явления пульсации горения, — пояснил Глушко. — На нашем двигателе камеры
— Пульсации, говорите? — переспросил Хрущёв.
Он понимал нежелание Валентина Петровича заниматься тупым копированием американского двигателя. Для Глушко было куда интереснее разработать собственную конструкцию.
— Ну да, пульсации, колебания процесса горения.
— Так вот же у нас лучший специалист по всяким колебаниям, — сказал Никита Сергеевич, указывая на Челомея.
Тот, услышав слово «колебания», оторвался от документов и внимательно прислушивался к разговору.
— Пригласите его, он вам поможет с любыми колебаниями разобраться, — посоветовал Хрущёв.
— С удовольствием помогу, — подтвердил Челомей.
— Никита Сергеич, а может этот американский подарок мне передадите? — предложил Исаев. — У меня двигатели, главным образом, малогабаритные. Изучить импортный образец большой тяги было бы очень интересно.
— Если Валентин Петрович не возражает — почему бы и нет? — ответил Никита Сергеевич.
Глушко возражать не стал. На том и договорились.
— Если Валентин обеспечит двигатели, я сделаю линейку модульных носителей на любую массу полезной нагрузки, хоть до ста тонн, — сказал Королёв. — А может, и больше ста. Орбитальный корабль сделаю. И тяжёлый межпланетный корабль. Даже с ядерным ракетным двигателем, если Виталий Михалыч его обеспечит. Но этот безумный термоядерный взрыволёт делать категорически отказываюсь. Пока я жив, человек верхом на термоядерной бомбе не полетит.
В зале снова повисла вязкая тишина.
— А я сделаю, — сказал, поднимаясь, Челомей. — Можно же не только человека, можно тяжёлую автоматическую станцию отправить, скажем, к Сатурну. Или орбитальную базу для марсианской экспедиции. А вторым пуском туда уже людей посылать. Принцип непривычный, но реализуемый. Если атомщики сделают микрозаряды с небольшим уровнем радиации, и если будет носитель, способный поднять корабль за пределы атмосферы, я сделаю остальное. А вместе с Владимиром Михайловичем и Робертом Людвиговичем берусь сделать аэрокосмический самолет для дешёвой доставки космонавтов на орбитальную станцию. Кстати, и саму станцию могу сделать.
— Пупок не развяжется — столько работ набирать? — спросил Устинов.
— Не развяжется. — ответил Челомей, — Я же не зря с Мясищевым о кооперации договорился. Дайте только финансирование и обозначьте вменяемые сроки. За год тут не управиться.
Устинов был явно зол, но в присутствии Хрущёва промолчал.
— Вот и хорошо, — сказал Никита Сергеевич.
— Разрешите? — поднялся со своего места Лавочкин. — Никита Сергеич, поскольку мою тему «Буря» закрыли, а тут ещё пошли разговоры, что могут закрыть и «Даль», мы тут с Георгием Николаичем посоветовались... Мы могли бы заняться разработкой автоматических аппаратов для исследования других планет. И к теме аэрокосмического самолета могли бы подключиться.
Сидевший рядом Бабакин кивнул, соглашаясь.
— «Даль» мы закрывать вовсе не собираемся, — ответил Хрущёв. — Наоборот, будем делать на её основе общую информационную систему для ПВО. Но вашу инициативу поддерживаю, подключайтесь. Конкретные задачи вам поставит руководство Главкосмоса, —
— Задач у нас на всех хватит, — подтвердил Мстислав Всеволодович.
Распределение задач по новой тематике заняло ещё немало времени. Под конец совещания Хрущёв попросил задержаться Андрея Николаевича Туполева. Отпустив остальных, Никита Сергеевич попросил Туполева подсесть поближе, достал из своей папки листок бумаги и прочитал вслух:
«… второму лётчику, по команде командира корабля, необходимо повернуться влево к центральному пульту. Затем вытянуть чеку из-под крышки кранов уборки и выпуска шасси. Затем поднять эту крышку и вытянуть очередную чеку из-под крана (очень похож этот механизм на дачный вентиль огородной воды) уборки шасси. Затем этот кран утопить и повернуть на 90 градусов. После полной уборки шасси, которая занимает 45 секунд, вытянуть этот кран и повернуть в другую сторону на 90 градусов. Затем вставить чеку под этот кран, опустить крышку и вставить в неё очередную чеку.
Теперь выпускаем шасси. Надо вытащить чеку из под крышки. Открыть крышку, затем у другого крана выпуска шасси надо вытащить двойную чеку из-под самого крана и из-под пимпочки сверху этого крана. Затем пропустив два пальца под кран нажать третьим, большим пальцем на пимпочку сверху этого крана. Фактически эта пимпочка дублирует кран уборки. Сия процедура необходима, чтобы у шасси имелся импульс на уборку для более плавного снятия стоек с замков. Затем, не отпуская верхней пимпочки, изловчиться и опустить вниз всю эту систему с поворотом на 90 градусов и только после этого отпустить даже не кнопку, а именно пимпочку, что бы она выскочила вверх. Если она не соизволила это сделать, то вытянуть её и поместить под неё чеку. Затем закрыть крышку и законтрить её. Кран выпуска приводится в верхнее положение уже на стоянке после посадки техником самолёта с глубочайшей осторожностью, чтобы не нажать случайно на пимпочку. Рядом стоит такое же сооружение, покрашенное красной краской но уже для аварийной системы управления уборкой и выпуска шасси. Если по какой-то причине в полёте забудут вытащить кран уборки и начнут выпускать шасси,то основные стойки встанут на замок, а передняя выпадет и останется в полу выпущенном состоянии...»
— Вам эта последовательность действий ничего не напоминает, Андрей Николаич? — спросил Хрущёв.
— Конечно. Это последовательность операций по уборке шасси на Ту-16, а что? — спросил Туполев.
— Ну, как вам сказать... Это, конечно, не 44 оборота ручной лебедкой, — саркастически заметил Никита Сергеевич. — Но ведь это все-таки реактивный бомбардировщик, а не подводная лодка времён империалистической войны. Неужели нельзя было попроще сделать? В идеале, вообще на приборной доске должен быть один тумблер и две лампочки: «Шасси убрано» и «Шасси выпущено». Чтобы летчик не мандулировал по несколько минут, выдергивая одну чеку, вторую чеку, а потом ещё нажимая на пимпочку. Вы когда эту схему утверждали, не задумались об упрощении процедуры?
— Никита Сергеич, чека — это предохранитель. Чтобы на стоянке случайно шасси не убрали, — пояснил Туполев.
— Андрей Николаич! Случайно можно задеть и перекинуть тумблер на приборной доске. Поэтому его можно предохранительной крышкой закрыть. Но случайно вдавить и повернуть вентиль наподобие водопроводного — это надо очень жестоко прогневить судьбу, — сказал Хрущёв. — Если хотите ввести в схему предохранительное устройство — поставьте концевики на стойках. Самолет стоит на земле — амортизатор обжат, концевик замкнут. Самолет поднялся — амортизатор отпущен, концевик разомкнут. Неужели Главного конструктора с вашим-то опытом партийный работник должен учить самолеты проектировать?