Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем

Сергей Симонов

— Да, кстати, Хрущёв прислал вам ещё кое-что, — Эйзенхауэр ехидно ухмыльнулся и вручил Даллесу и Бисселу по небольшой круглой плоской баночке зелёного цвета. Баночки были сделаны из тонкой жести. Сверху на крышке была короткая надпись по-русски.

Озадаченный Даллес вертел в руках баночку.

— Не бойтесь, открывайте, — сказал президент. — Это не опасно, моя охрана всё проверила. Правда, смеялись парни долго.

Ричард Биссел первым сковырнул крышечку. В баночке была вязкая, светлая, бело-желтоватая мазь.

— Что это, чёрт подери? — не сдержал своего

удивления Даллес.

— Это вазелин, господин директор, — ответил Биссел. (по-английски это звучит как «petrolatum»)

— Как видите, господин Хрущёв знал, чтО вам сегодня понадобится, — криво усмехнулся Эйзенхауэр. — А, кстати, вы в курсе, что русские объявили 5 июля Днём зенитно-ракетных войск? И ещё, вы знаете, что русский министр иностранных дел дал интервью телеканалу «ONN», где цитировал фразы из этого письма? И теперь весь мир знает, что главный коммунист планеты послал директору ЦРУ бинокль и баночку вазелина!

— И ещё, они проявили плёнку и опубликовали по всему миру сделанные вашим самолётом снимки! Свои военные объекты, они, понятное дело, заретушировали, но вот над фразой «Даллес — идиот», составленной из строя солдат, уже издеваются все мировые газеты!

Даллес, красный как варёный рак, не знал, куда девать глаза.

— Итак, господин Даллес! Я категорически запрещаю вам посылать эти ваши грёбаные высотные мишени в воздушное пространство красных и их сателлитов! — президент был готов рвать и метать, он хоть и говорил с деланным спокойствием, но глаза у него были бешеные. — В отношении этого вашего проекта высотного разведчика будет назначено сенатское слушание, на котором мы всё тщательно расследуем и выясним, на что были потрачены средства налогоплательщиков, и почему самолёт, именовавшийся вами неуязвимым, был сбит красными уже во втором полёте.

— И я вам обещаю, господин Даллес, на этих слушаниях вам понадобится уже не такая маленькая баночка с вазелином, а ёмкость побольше! Пожалуй, я попрошу Хрущёва прислать вам галлон вазелина! А теперь оба — вон отсюда!

Обломки U-2 собрали и сложили, как это принято делать при расследовании авиакатастроф, на полу ангара в ЛИИ, выложив из обломков приблизительный контур сбитого самолёта. Вокруг ангара выставили охрану.

Относительно хорошо сохранились передняя и хвостовые части фюзеляжа, двигатель и шпионская аппаратура. В том смысле, что при падении с 60000 футов они были в достаточно плачевном состоянии, но не совсем всмятку.

Когда Хрущёву доложили о собранных обломках, он распорядился собрать в ангаре ЛИИ всех ведущих авиаконструкторов и двигателистов СССР. Перед совещанием он ещё раз перечитал всё, что было в «документах 2012» о самолёте U-2 и его конструктивных особенностях.

Понимая, что конструкторы, учёные и специалисты ЦАГИ и ЦИАМ будут отстаивать правильность выбранных ими решений даже несмотря на очевидные, упавшие с неба факты, он попросил специалистов ЛИИ провести предварительный осмотр и сравнение

обломков самолёта, и уделить особое внимание остаткам двигателя. Это была пусть и не совсем «независимая экспертиза», но всё лучше, чем ничего.

Перед совещанием Хрущёв встретился с Главнокомандующим ВВС маршалом Жигаревым и командующим авиацией ПВО маршалом Савицким.

— Вы, конечно, в курсе, что наши зенитчики сбили американского высотного шпиона? — спросил Никита Сергеевич.

— Так точно.

— Я собираюсь устроить большой разговор с авиаконструкторами и двигателистами, — сказал Хрущёв. — Сколько можно? Американцы летают над нашей территорией, как хотят!

— Разведчик был высотный, Никита Сергеич. Наши перехватчики его на этой высоте не достают, — пояснил Савицкий.

— Я в курсе. И дело там не в высоте! Там комплекс причин, как я понимаю.

Хрущёв насупился и замолчал. Маршалы терпеливо ждали.

— Поговорите со строевыми лётчиками в частях. Выясните, какие у наших самолётов недостатки, вплоть до мелочей. Хотя, Евгений Яковлевич, наверняка и сам может сказать, с его‑то опытом. И не только по перехватчикам, по фронтовой авиации, по истребителям, бомбардировщикам, штурмовикам — тоже! Не стесняясь. А потом сформулируйте, наконец, нормальные требования к перспективному фронтовому истребителю, и перспективному перехватчику! И к другим перспективным машинам, разумеется, тоже, но это пару месяцев терпит.

— Я эти требования сам достаточно хорошо представляю, мне аналитики из Генштаба и ЛИИ помогли, — продолжал Никита Сергеевич. — Но будет более весомо, если требования предъявит Главком ВВС, а не партийный бюрократ. Если требования будут разумные, я вас поддержу и Президиум поддержит. Перед совещанием ещё раз встретимся, выводы наши сравним и между собой утрясём.

— Иначе наши конструкторы так и будут лепить трубы с крыльями, заточенные на максимальную скорость, но при этом топлива хватает минут на тридцать, и радар нормальный не воткнуть.

— Всё понятно, товарищ Хрущёв, — ответил, как старший по должности, маршал Жигарев. — К совещанию всё подготовим.

Совещание собрали прямо в ангаре ЛИИ, где на полу и столах вдоль стен были разложены обломки сбитого самолёта. Авиаконструкторы и двигателисты с профессиональным интересом рассматривали их, когда в ангар быстрым шагом вошёл Хрущёв, следом — Шуйский, Серов, Устинов, министр Дементьев, маршалы Жигарев и Савицкий.

— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался Никита Сергеевич. — Ну, что? Поздравляю вас, обосрамшись!

Заявление Первого секретаря так контрастировало с победным духом, царившим в ангаре, что все оторопели.

— Не, я не про зенитчиков. Зенитчики, как раз, молодцы. Я про авиацию, — пояснил Хрущёв. — Кто может объяснить, что у нас с истребителями вообще творится? Американцы лезут в наше воздушное пространство, как коты за валерьянкой в открытую форточку! Когда эта херня будет, наконец, пресечена? Сколько можно эту наглость терпеть?

Он прошёлся во внезапно наступившей тишине вдоль исковерканных чёрных обломков.