Цвет Тиффани
Шрифт:
– Мне нужно позвонить вашему главному, чтобы вы зашевелились? – грозно спросил.
– Но вы же слышали Наталью Сергеевну, она устала. Мы в который раз говорим, сейчас состояние…
– Мне нужен врач! – упрямо проскрежетал он.
Как они не могут понять, насколько ему важно знать, что случилось? Насколько сейчас больно от бессилия?
Когда позвонила Тамара, сиделка мамы, он уже успел изрядно выпить. Причем, когда поднял трубку, оказалось, что ему уже час не могли дозвониться. Погруженный в громкую музыку ночной клуб не хотел отвлекать своих гостей от веселья. Хорошо, что Игорь вообще взглянул на телефон, посмотреть время. Еще и никак не мог сесть за руль, а чертово такси ехало больше часа!
– Игорь Константинович, вы можете подождать в приёмной, там есть мягкие диваны и аппарат с кофе, а как только Наталья Сергеевна будет готова, она с вами поговорит.
В начале монолога этой женщины в огромном белом колпаке он завёлся и хотел уже перебить и послать кое-куда подальше их и предложение посидеть на диванчике. Но после уловил важную вещь.
– То есть, хотите сказать, мою мать оперировала она? – он указал рукой на выход.
– Да, Наталья Сергеевна прекрасный доктор…
Но мужчина не дослушал, а выбежал в коридор отделения. Здесь не было ни одной души, и стояла глухая тишина. Лишь неприятный запах лекарств резал ноздри. Его Игорь ненавидел с детства.
Нужная дверь ординаторской нашлась быстро, и он вошёл без стука.
Наталья сидела на диванчике, держа в руках документы, когда другой врач подносил ей кофе. Они оба посмотрели на бесцеремонного мужчину с недовольством. Никто не любил, когда врываются без спроса.
– Наталья… Сергеевна, можно вас на минутку? – Игорь не хотел, чтоб их разговор слышали другие.
– Зайдите, раз уж вломились. У меня от коллеги секретов нет, – спокойно ответила она, принимая кружку.
– Это конфиденциальный разговор, – с нажимом проговорил Игорь.
– Дмитрий Михайлович, пройдись к Зое, пусть принесёт из архива МРТ Вольской, я его тут не вижу, – она понимала, что так просто от сына пациентки не избавиться, поэтому и направила провинившегося врача погулять. Хотя его смена уже закончилась.
Не испытывая радости, врач выполнил просьбу и удалился из ординаторской. Игорь же вошёл, закрывая за собой дверь. Широко расставив ноги, встал перед Натальей, скрещивая руки на груди.
– Вы оперировали мою мать, я правильно понял? – Произнес он это все не очень вежливо, что вконец не понравилось Наталье.
– Вы, оказывается, бываете понятливым, – съязвила она.
Это ж надо, стал тут как царь на пьедестале. "Может ему в ножки еще откланяться надо, чтоб гнев сменил на милость?"
– Наташа…
– Так! – Молодая женщина отставила кружку на тумбочку, стоявшую рядом, и встала прямо напротив мужчины. – Во-первых, я вам не Наташа, я сейчас на работе. Во-вторых, если будете продолжать себя вести по-хамски, то о состоянии вашей матери я не скажу ни слова, а вы вроде бы пришли именно за этим.
Теперь она скрестила руки на груди, с вызовом глядя на мужчину. Все прекрасно понимала, и что переживает он, и что тоже не спал, но и по-другому с ним не могла. Тоже устала.
Игорь же очень не любил, когда ему указывали, привык все решать сам, но голосу разума внял. Позу не сменил, но тон смягчился:
– Расскажите, как прошла операция.
– Есть волшебное слово «пожалуйста», – намекнула она.
– И вы со всеми родственниками так разговариваете? – снова завёлся Вольский, не воспринимая ее язвительность.
– Нет, только с такими, как вы. У остальных ума хватает, чтобы разговаривать вежливо.
Он глубоко вздохнул.
– Мало того, что у вас клоповник, а не больница, так еще и врачи туговатые?
– Найдите мне хоть одного клопа, а уж потом жалуйтесь. А с туговатыми врачами можете не разговаривать, кажется, вас никто не заставляет, – она говорила сквозь зубы.
– Наталья Сергеевна, будьте любезны… – выдавил из себя Вольский.
Наташа отошла от него, открывая историю болезни и подходя к рабочему столу.
– Только из-за вашей помощи моей дочери я еще не выгнала вас отсюда, – никогда не любила нахалов, и будь это кто-то другой, она бы не церемонилась.
Не раз такое бывало, когда зарвавшиеся родственники вели себя подобным образом, и чаще всего Наталья просто отказывалась с ними говорить, посылая к заведующему.
– Операция прошла успешно, она сутки побудет в реанимации, потом переведём в палату, сможете ее навестить, – Игорь ее напрягал, поэтому она вернулась в рабочий режим, желая поскорее от него избавиться. – В силу возраста потребуется длительная реабилитация, но думаю, с основной проблемой мы справились. Теперь, скорее всего, будет другая…
Наталья расписывала возможные последствия операции, и глаза Игоря становились все больше с каждым словом.
– Почему вы раньше не сказали? Это же именно ты вела ее здесь? Да, я узнал тебя, – Наташа вздохнула, когда он снова перешёл на «ты», – нельзя было предупредить? Она же теперь станет инвалидом!
– Орать на меня не нужно. Мы думали, до операции не дойдёт, и не раз обсуждали это с вашей мамой. И да, помнится, еще год назад ее прислали ко мне именно на операцию, но мы старались избежать этого, что у нас удачно получалось. Но сегодня ночью она упала дома, что, естественно, сказалось на позвоночнике! Повторяю, операция прошла более чем удачно, в ее случае все могло закончиться инвалидной коляской! И вместо благодарности я слышу это?
Он стоял, поражённый ее словами. Вдумавшись, понял всю ситуацию и буркнул себе под нос «Спасибо». До сих пор не отпускал шок от всего происходящего…
И теперь Наталья наблюдала, как он достаёт из кармана пачку денег и кладёт их на стол.
– Я надеюсь, что твое отношение к моей матери теперь будет куда лучше, – он начал отходить от стола.
– С ума сошёл? – Наталья круглыми глазами смотрела на пачку, перетянутую резинкой, даже не представляя, какая огромная сумма там была. – Мое отношение ко всем пациентам одинаковое! Можете забрать свои деньги!