Цвет
Шрифт:
Конечно, можно было продать хлан — сборщики уже работали вовсю. Но кто его купит? И когда? Он — правительственный ресурс, и частные фирмы вряд ли станут связываться со скользкими делами в обход властей. Криминальные структуры? Эти — да. Возможно, выйти на них не так и сложно. Не хочется.
Каждый раз, начиная разговор с очередным чиновником, Илья чувствовал с его стороны некое внимание. Нездоровый интерес, как к калеке или к человеку, которого собираются казнить эффектным способом. Потом это чувство проходило, но первый вопрос, который неизменно задавали: «Как ваше здоровье?» действовал подобно кнуту погонщика. Илья злился, нервничал, отвечал невпопад и долго думал над каждым вопросом. И все, в конце разговора, прежде чем пожелать счастья дорогому клиенту, спрашивали о его дальнейших планах.
Тут уж Илью вконец достало. Он повесил на груди табличку, в которой написал владельцем какого количества хлана он является.
Дела пошли быстрее. Через несколько дней Илья, как представитель человеческой общности планеты Фейн, стал хранителем пачки документов, подтверждающих право планеты на помощь. Право заключалось в выборе — какую именно помощь принять. Либо в виде услуг, либо в виде материалов, либо смешанную — на оговоренную в договоре сумму. Деньги на руки не выдавались принципиально. Считалось, что люди в стрессовом состоянии не смогут ими распорядиться с нужным эффектом. Поэтому, кроме собственно помощи, на планету присылалась комиссия от страхового общества, следившая за пожеланиями пострадавших и распределяющая средства.
Норматив на сбор и организацию комиссии составлял три недели. Селились представители обычно на орбите, либо на реперной станции. Ждать их не было никакого смысла. Илья плюнул и отправился обратно на Фейн в одиночестве.
11. Фейн
Теснота — первое, что бросилось в глаза Илье, когда он вернулся. Даже на Хань не было такой скученности, как в лагере беженцев. Люди неприкаянно ходили от палатки к палатке, маясь от безделья. Оторванные от привычных мест, лишенные каких-либо занятий — они представляли собой бомбу, которая могла взорваться в любой момент, только дай повод.
Странно, что Ибрагим не озаботился эвакуацией лишних людей. Даже если флот запросил денег, можно было взять кредиты и отправить ненужных сейчас неспециалистов на любой обжитой мир.
Илья поморщился.
Обнародование результатов переговоров наверняка вызовет волну возмущения и, как результат, всплеск неконтролируемой ярости. Могут пострадать и работники станции, живущие в более комфортных условиях, и фейны, как виноватые во всем происходящем на их планете. Никто не станет разбираться в деталях. Одно слово — и пойдут крушить всё подряд, убивая вставших на пути. Потом, конечно, они раскаются, скажут, что поддались всеобщему настроению. Их даже простят. Но как вернуть мертвых к жизни? Как восстановить утраченное?
Поэтому Илья, не привлекая внимания праздношатающихся по лагерю людей, прошел к зданию станции и вызвал активную группу, чтобы поговорить без свидетелей.
Пришел Ибрагим Самедович, как начальник станции. Пришла Шандар. Пришел Лей — глава фейнов. И пришла Хельга. На долю девушки досталась работа по контакту с беженцами. Ей, как далекой от научной работы, оказалось легче общаться с простыми людьми: шахтерами и обслуживающим персоналом с рудника, их женами и детьми.
Всех волновал один вопрос: «Как оно? Получилось? Каков результат поездки?»
Илья обвел взглядом немногочисленное собрание, не торопясь начать. Прикидывал, как правильнее подать жизненно важную информацию, какими словами.
— Результат? Какой-то есть. В пределах ожидаемого.
— Что значит «в пределах»? Каких?
Хельга в первый раз сталкивалась с решениями чиновников и не могла понять их суть. Ведь это так легко — помочь. Главное — захотеть. Да только как решить — какой именно из миров более достоин помощи? Если отдать всем, то не хватит никому. Умом это можно понять, но сердце кричит иное. Заноза в собственном пальце болезненнее, чем пуля в животе кого-то другого.
— Они сочувствуют, выражают соболезнования, даже готовы оказать материальную помощь оставшимся в живых. В разумных пределах, конечно, и в соответствии с ежегодными отчислениями планеты в страховой фонд.
— Они издеваются, да?
— Нет, — Илья пожал плечами. — Просто отрабатывают стандартную процедуру.
— Вот и я о том же. Они же не хотят ничего делать! Слова! Всегда слова! Ничего, кроме слов, за которыми не стоят даже чувства!
— Чувство стоит. Жадность называется.
— Илья! Ты же мог что-то сделать! Как-то воздействовать на них. Мог?!
— Это неправильно. Не надо, Хельга. Я каждый раз думаю, что могу себе позволить, а что нет. На самом деле — ничего не могу. Сделать — да, но позволить — нет. Иначе, чем я буду отличаться от них?
— Кому от этого хорошо? Тебе хорошо? Нам хорошо? Кому?!
— Ты задаешь сложные вопросы.
— А ты, а ты… — Хельга от возмущения не знала, что и сказать. Потом сорвалась с места и принялась быстро ходить, что-то экспрессивно бормоча, словно с кем-то споря.
— Не мучь девушку, — вмешалась Шандар.
Илья не услышал. Он смотрел на Хельгу, понимая, что не удастся ее успокоить. Нет таких слов. Ей нужны совершенно конкретные действия. От кого угодно, но лишь бы помогли. Страшно видеть мир пустым, когда совсем недавно он был зеленым и цветущим. Еще страшнее — помнить, как он становился таким.
Хельга остановилась. Уперлась пальцем в грудь Ильи и четко выговорила:
— Теперь ты мне скажи. Что реально можно сделать на те средства, что ты получил?
— Можно купить еды, построить дома для людей, приобрести насущные товары. Можно даже закупить места на межпланетнике и всех вывезти — куда они пожелают.
— Фигня! Я тебя про другое спрашиваю. Что станет с Фейном?
— Ничего, — Илья развел руками. — Всё так и останется. Постепенно либо пустыня вытеснит наш оазис, либо лес выберется дальше вдоль рек, если они не уйдут в песок. Но кто знает, что может произойти за десятки лет…
Хелька вцепилась Илье в рубашку и сделала такое лицо, словно собиралась его уничтожить прямо на месте. На лице Хельги отразились ее мысли и желания: «Разорвать на части. Втоптать в землю. Долго бить этой тупой башкой по оставшемуся еще дереву. Он же их предал! Ненавижу!..»