Цветение обмана
Шрифт:
Берк пробегает пальцами по моим волосам, целует меня еще раз, а затем идет открыть дверь. Я возвращаюсь в горизонтальное положение, чтобы прикрыть свое тело от взгляда моего нового сводного брата.
Кай и Тиган входят в комнату и ахают, пока Берк заканчивает татуировку. Шутки и смех отвлекают меня от боли, но ничто не может стереть мое выражение лица на слова, которые Берк сказал мне. Я приняла правильное решение, рискнув, и все встало на свои места.
Когда он заканчивает татуировку, он выгоняет Кая из комнаты. Я смеюсь и восхищаюсь совершенно новым изображением на моей коже, которое нанес человек, который может однажды полюбить меня.
27
Берк
Когда
Время, проведенное в моем тату-салоне заставило меня задуматься. Прежде чем я осознал это, мое сердце знало, что оно принадлежит ей. Сомнение исчезло, когда моя игла коснулась ее кожи. Неопределенность исчезла, едва она наклонилась над этим столом. Нерешительность исчезла, когда мы открылись друг другу.
Теперь я хочу найти ответы, я надеюсь разгадать эту загадку, а затем разбить черепа всех участников. Я не брежу. Я знаю, что это, вероятно, намного опаснее, чем мы могли себе представить, и Паркер не решит нашу проблему по волшебству, но тот, кто стоит за этим, скорее всего, замотивирован жадностью и ревностью. У нас с Каем есть что-то большее, за что мы сражаемся — наша семья, в которую теперь входит Пейсли. Я уверен, что сделаю все, что потребуется, чтобы сохранить ее в моей жизни.
Я выхожу из машины и разминаю ноги после сорокаминутной езды. Я смотрю на Кая, на его лице нет ни единой эмоции. Его челюсть сжата, а глаза кажутся пустыми. Вряд ли можно ожидать, что здесь, в том же месте, где гниет его отец, ему будет легко. Надеюсь, он сможет держать себя в руках. От этого визита многое зависит. Нам нужны все подсказки, которые мы можем получить. Все, что происходит, как-то связано, и это одна головоломка, которая приведет к катастрофическим последствиям, если мы не сможем разгадать ее. Я смотрю на него, пока мы обходим машину.
— Ты в порядке?
Наши взгляды встречаются, в его глазах все еще нет ни одной эмоции. Кай прочищает горло и разминает плечи и шею.
— Я в порядке, пойдем.
Я ничего не могу сделать, кроме как поверить ему на слово и надеяться, что все пройдет гладко. Я понятия не имею, чего ожидать, когда мы будем внутри. Мы здесь не в первый раз и знаем все нюансы: что можно и чего нельзя делать. Мы одеты согласно правилам посещения, оставляем наши телефоны и личные вещи в машине.
Мы входим в здание, и я оглядываюсь. В зоне ожидания много женщин. Многие из них в слезах, в ожидании встречи со своими бойфрендами, мужьями, братьями или отцами. Маленькие дети играют на полу. Здесь есть также несколько мужчин, со следами тяжелой уличной жизни на лицах.
Мы подходим к стойке регистрации. Женщина за столом смотрит на нас сверху вниз, когда мы приближаемся к ней. Она садится прямо, двигая плечи назад и расправляя грудь. Пропищав приветствие, она спрашивает, чем может помочь. Ее южный акцент кажется не свойственным этому. Ее попытки говорить соблазнительно не соответствуют той форме, которая на ней надета. Я говорю четко и по делу, желая просто разделаться с этим. Мы передаем необходимые документы. Она просовывает лист бумаги через маленькое отверстие в защитном стекле и говорит нам, что нас вызовут в комнату для посещений. Взглянув на лист, я вижу, что там ее номер телефона, и я улыбаюсь, качая головой.
— Извините, я занят.
Я перехожу в комнату ожидания, не глядя на женщину. Кай не произнес ни слова с тех пор, как мы вошли внутрь. Проходит минута за минутой. Я продолжаю думать, мои глаза сосредоточены на маленьком ребенке у моих ног, но я на самом деле его не вижу. Я потерялся в своих размышлениях. Я мысленно раскладываю по полочкам все, что произошло до этого момента, и старательно пытаюсь понять, что я мог пропустить или не заметить.
Мои мысли переносятся к человеку, которого Кай задушил в нашем офисе. Его семья уже поняла, что он не вернется домой? Сдались ли они, не обнаружив его тела, или все еще надеются на его возвращение? В тот день мы необратимо изменили жизнь этих людей. Они справляются с горем или, может быть, живут в состоянии шока и отрицания?
Звук моего имени выталкивает меня из моего транса, и я оглядываюсь, Кай уже стоит рядом со мной. Офицер с планшетом стоит в ранее закрытом дверном проеме.
— Берк, пойдем. Они зовут нас.
Мы приближаемся к офицеру, и он проговаривает нам правила — не трогать, оставаться тихими, уважать других посетителей. Наконец, его речитатив заканчивается, и мы проходим за ним по длинному узкому коридору. В конце концов, серые, цементные стены превращаются в прозрачное стекло. Стеклянная стена дает мне возможность увидеть комнату изнутри. В ней много столов, некоторые заняты, остальные пусты. У задней стенки стоят два торговых автомата. Вооруженные офицеры стоят в каждом углу, наблюдая за происходящим в комнате.
Мы стоим за закрытой дверью, офицер, который привел нас, перечисляет еще несколько правил о сроках визита. Я не слушаю его. Мои глаза рассматривают мужчин в комнате. Я понятия не имею, как выглядит Паркер. Попытка найти его фото была неудачной. Кажется, он попал сюда задолго до того, как они стали вести онлайн-записи. Мне удалось узнать, что он совершил грабеж, с убийством двух человек и полицейской погоней. До этого у него был длинный список приводов за хранение наркотиков, незарегистрированного огнестрельного оружия, нападения и кражи.
Когда мои глаза останавливаются на одиноко сидящем человеке за угловым столиком, я сразу понимаю, что это Паркер. Он смотрит прямо на нас из-за стекла. Он одет в спортивный комбинезон, и я вижу тюремные тату, украшающие шею и одну сторону его лица. Я могу разглядеть мертвую крысу на шее, символы и цифры на его лице, которые, скорее всего, символизируют связь с бандой.
Офицер открывает дверь и пропускает нас. Паркер сидит, пока мы подходим к нему, мои руки сжимаются от напряжения. Парень выглядит так, как будто он ждал нас с нетерпением. Здесь должно быть скучно для заключенных, и сегодня Паркер, похоже, думает, что мы будем его развлечением. Охранники, стоящие на каждом углу, мешают мне стереть ухмылку с его лица. Он работает на другую сторону, и я не могу не задаться вопросом, были ли ему даны конкретные указания относительно того, что он должен нам сказать. Что-то говорит мне, что он не тот, кто стоит за этими угрозами. Я знаю, что чего-то не хватает.