Цветение возмездия
Шрифт:
— Есть одна проблема... Проблемы есть всегда, — перебивает меня Кай.
— Может, ты все же заткнешься и проявишь хоть каплю тактичности? — гнев Бёрка вырывается наружу. — Сейчас речь не о каких-то абстрактных подсказках. Мы говорим о прошлом Пейсли. О ее биологической семье. О том, откуда она пришла. Заткнись и слушай. Дай ей сказать. И не прерывай ее, если не собираешься добавить что-то действительно полезное.
Кай выглядит смущенным. Я отмахиваюсь от его комментариев и прочищаю горло.
— Все в порядке. Просто я сама еще плохо осознаю полученную информацию. У меня ощущение, что это все не обо мне. Трудно понять, как ко всему этому относиться. Ведь у меня до сих пор нет ответов на многие вопросы, — их пристальное внимание смущает меня. Две пары глаз следят за каждым моим движением. Парни ищут ответы, пытаясь во всем разобраться. Я достаю из кармана сложенный лист копии моего свидетельства о рождении и протягиваю его Бёрку. — Во всяком случае, на это стоит посмотреть. Дата выдачи — пять лет после моего рождения. Большая часть информации отсутствует. Это не дает нам ничего нового, но подтверждает, что происходит что-то странное. Я сломала голову, пытаясь заполнить все дыры. Но на ум так ничего больше и не пришло, кроме предположения, что я могла родиться за пределами Америки. Но тогда встает вопрос: как я оказалась во Флориде в приемной семье? Во всем этом нет логики. Детектив обещал продолжить поиски. Он позвонит тебе сегодня, Бёрк, и введет в курс дела.
— А, может, ты пришелец?
— Будь серьезней, Кай, — ворчит Бёрк.
— А что? Разве у нас есть хоть одна хорошо обоснованная теория? А идея, что она инопланетянка, несомненно, самое простое, что мы можем сейчас предположить.
— А вдруг биологические родители Пейсли имеют отношение ко всему, что сейчас происходит с нами? — мысль Бёрка довольно рациональна, но в то же время она сильно пугает меня. — Если в ее свидетельство о рождении ничего не записали, то, скорее всего, это было сделано специально. Кто-то определенно не хочет, чтобы Пейсли узнала, откуда она родом. Но почему?
Я внимательно слушаю, как они выдвигают всевозможные версии.
— В этом нет никакого смысла. Раньше Пейсли не интересовал поиск родителей. По крайней мере, она не искала их, пока не встретилась с нами. Если твоя теория верна, то почему все произошедшее с ней подталкивает к поиску информации, которая ей до этого была не интересна. Кроме того, какое отношение может иметь Пейсли к моему никчемному отцу? Он ведь каким-то образом связан с происходящим. И где же точки соприкосновения наших с Пейсли историй?
— Разве это не вопрос на миллион долларов? — констатирует Бёрк.
Да, это так. Но у меня закончилось свободное время. И я поворачиваюсь к нему.
— Можешь отвезти меня на работу и поиграть в сталкера? И все опять будет как в старые добрые времена, — я стараюсь, чтобы мой смех прозвучал искренне и непринужденно. Я немного дразню Бёрка, пытаясь разрядить напряженность всей этой ситуации.
— Конечно. Пойдем.
* * *
Бёрк располагается в закусочной за угловым столиком и достает ноутбук. Кто знает, что он задумал? Я не задаю вопросов. Для меня же лучше, если он будет занят и не станет следить за каждым моим движением, заставляя мои внутренности сжиматься от предвкушения.
Сегодня рабочее время течет очень медленно. Утром я обслужила всего несколько столиков. Зато я слежу, чтобы чашка с кофе у Бёрка была всегда полной. Ближе к закрытию, когда почти все посетители ушли домой, я трачу некоторое время на уборку и пополнение запасов для ночной смены. Просто, чтобы хоть чем-то занять себя.
Я заканчиваю обслуживать последний столик, когда звонит телефон Бёрка. Посмотрев на меня, он жестом указывает на дверь — дает понять, что выйдет на минуту. Я как завороженная смотрю на него через стеклянную витрину и восхищаюсь каждой его чертой. Его властная осанка. Напряженные черты лица, когда он закипает, очевидно, от слов собеседника. Мускулистая рука, в гневе сжимающая затылок.
Как это вообще возможно? Его недовольство лишь прибавляет ему сексуальности. Может, со мной что-то не так? Вздохнув, я возвращаюсь к работе. Убираю последние тарелки со столов и направляюсь к раковине с посудой.
* * *
Едва я переступаю порог кухни, как чья-то ладонь прижимается к моему рту, и меня куда-то тянут. Тарелки, выпав из моих рук, падают на пол. А меня продолжают тащить к помещению для хранения сухих продуктов.
Это не может повториться! Только не снова.
Я сражаюсь. Сражаюсь изо всех сил, чтобы снова не стать жертвой. Мой локоть соприкасается с ребрами напавшего на меня человека. Терпкий запах тела и дешевых духов ошеломляет. Он овладевает моими чувствами, и у меня начинает кружиться голова. Мои руки сжимаются в кулаки, и я со всей силы замахиваюсь. И лишь тогда понимаю, что вцепившийся в меня человек — это женщина. Главным образом потому, что она визжит от боли, когда мой кулак врезается в ее тело. Я резко оборачиваюсь. На это уходит чуть больше секунды, но даже этого достаточно, чтобы узнать ее.
Брэйлин выглядит ужасно. Ее некогда рыжие волосы теперь жгуче-черные, обрезаны под рваный боб. Одежда на ней мешковатая и определенно не дизайнерская. Под ногтями запекшаяся грязь, а исходящий от нее запах дешевых духов и несвежего тела вызывает отвращение. С трудом верится, но передо мной действительно стоит она. Брэйлин. В таком виде… Я никогда раньше не видела ее такой. Даже когда мы были бездомными.
Она все еще одной рукой прикрывает мой рот. А я смотрю в ее глаза, которые мне кажутся остекленевшими. Жизнь внутри них — хорошая или плохая — потускнела и почти исчезла.
— Я здесь не для того, чтобы навредить тебе. Пожалуйста, выслушай меня. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, Пейсли. Я ведь твоя сестра. Пожалуйста. Пожалуйста, помоги мне. Мне конец, если ты этого не сделаешь. Пожалуйста, помоги мне, — умоляет она со слезами на глазах.
За все те годы, что я ее знаю, я ни разу не слышала от нее такой искренней мольбы. Даже когда она проворачивала свои аферы. Я делаю движение, собираясь заговорить, но останавливаюсь. Ее рука по-прежнему закрывает мой рот.