Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
– Что ты, мам, Лёша теперь меня как маленькую, везде за ручку водит.
– Вот и замечательно, зять у нас - то что надо!!
– Насть, я что ли тогда дядей стану?
– всунулся Филипп.
– Да, будешь молодой дядька.
– Класс!
А на севере радовался Минька:
–
Один Стоядинович грустил:
– Настя далеко, Дарья Ивановна тоже, а учиться ещё три года, надоело одному, - жаловался он Миньке.-Есть приятэли, но как с Настюхой, чтобы душу настэж, не, не получается.
– Не грусти, Михайлик,(так его по-прежнему звал только один Минька) время быстро пролетит, вон я уже второй год на северах, а вроде недавно школу закончил.
У Чертовых категоричная Дашка твердо сказала:
– Восемнадцать исполнится - тут же за Стоядиновича пойду, он видный, там на него гроздьями вешаются, пока отучится, как вы советуете - точно кто-нибудь окрутит... я знаю! Не отпустите по-хорошему... убегу и буду там рядом с ним.
– Не, а учеба?
– Ванька даже растерялся.
– А что, там технарей нету что ли, зато буду рядом!!
– Во, мать, вырастили ещё одну козу-дерезу.
– Мы подумаем, Даш, - улыбнулась Наташка, - до дня рождения ещё почти год, решим, не переживай.
– Не переживай!
– ворчал Ванька.
– Вань, ну в ней наша с тобой дурь вся уместилась и плюс ещё и своя. Согласись, ведь удерет к своему Стоядиновичу и без нашего разрешения, давай уже думать, как лучше сделать, да и братец Санька там живет, что-то дельное и присоветует!
– Не, Стоядинович - мужик хороший, но наша... мне его даже жаль, вот сокровище ухватит.
– Они, в отличие от нас с тобой, уже сколько лет женихаются? Было бы несерьезно, давно бы уже разбежались.
– Эх, вот вырастишь их, ночей недосыпая, а они потом хвост трубой. Один Санька у меня молодчина, иди сюда, жулик мелкий!
У Ваньки и Саньки обоюдная любовь зашкаливала, если папа был дома, Санька не признавал никого -"Сяся папина!"
Лизавета летела из Тюмени до Москвы, а там её встречали два таких серьезных мужчины лет за тридцать, которых прислал Дрозд. Извинились, сказали, что в связи с трехчасовой задержкой вылета из Тюмени они немного опаздывают, и надо прямо сейчас ехать, пока доедут, будет совсем темно, да и Андрей Сергеевич уже несколько раз звонил, волнуется.
– Мы,
– Лизонька, девочка моя, наконец-то ты прилетела!! Я тут волнуюсь и папани рядом сидят бурчат, ждем тебя, доченька.
Немного перекусив, Лизавета задремала, и не видела как заинтересованно поглядывал на неё в зеркало водитель. А второй, ухмыльнувшись, негромко сказал:
– Глаза не сломай!
Совсем стемнело, да и в ноябре день короткий, когда подъехали к ярко освещенному двухэтажному коттеджу. Полусонную Лизу тут же закружили, заобнимали все три папки, последним обнял свою доченьку Дрозд.
– Верил и не верил, все боялся, что передумаешь от своих олешков уезжать. Пошли скорее в дом, на улице зябко.
Все трое суетились вокруг дочки, Лёва забрал куртку, Федорыч держал новенькие теплые тапочки -замшевые, с меховой опушкой, Дрозд забрал сумку и чемодан у водителя.
– Спасибо, мужики, совещание, будь оно неладно, помешало дочку встретить.
– Для нас это не трудно, Андрей Сергеевич! До свидания, Елизавета Андреевна.
– До свидания... ох, извините меня, я даже не спросила как вас зовут?
– Да, понятно, что Вы устали, мы не в обиде... Я, - который постарше, с заметной сединой в волосах, улыбнулся, - Константин.
Второй, шатен, смотрящий на неё с каким-то непонятным выражением, кашлянул:
– Егор!
– Очень приятно, спасибо вам огромное!
Мужики ушли, а Лиза "со папанями" ещё долго сидели на уютной кухне, и не могли наговориться. Дрозд, мельком взглянув на часы, присвистнул:
– Мужики, мы дочку замучаем. Время второй час, хорош, пошли спать.
– Да, что-то мы от радости увлеклись, Лизуня, иди спать, мы с Левкой все приберем и тоже по гостевым комнатам, Андрюшка-то буржуин, аж четыре гостевые комнаты имеет.
– А то, куда теперь без вас!! Для вас, ворчунов, старался, знал ведь, что с Лизиным приездом у меня будете зависать.
– А как ты хотел? Она для нас тоже дочка, - проворчал Вишняков.
Лиза на автомате сходила в душ, улеглась на кровать, накрылась каким-то невесомым но теплым одеялом, и уплывая в сон, успела подумать: "Одеялко-то надо к себе увезти..." И не слышала она, как в комнату на цыпочках вошел Дрозд, сел в кресло возле кровати и долго-долго любовался спящей дочкой, потом встал, тихонько поцеловал её в щеку и вышел.