Цветная схема
Шрифт:
«Ну конечно. Сегодня же завоз хлеба», — подумал молодой человек, который достиг уровня среднестатистического постояльца, когда становится знакомой вся хозяйственная рутина отеля. С ощущением надвигающейся беды он наблюдал, как девушка идет под дождем по пригорку.
«Но это просто безобразно, — сказал себе Дикон, — придавать обыкновенному случаю такое значение, будто он носит эпический характер. Какой дьявол в меня вселился, что я не могу ничем заняться, кроме как переживать, словно старуха, из-за проклятой женской одежды? Пропади пропадом это тряпье. И в случае если девица откажется от него, и в случае если примет. И если она поймет, кто ей прислал
Маленькая фигурка взбежала на вершину пригорка и исчезла. Дикон, подчиняясь приказу, направился к патрону сообщить о прибытии почты.
Барбара была счастлива, когда бежала вверх по пригорку. Струившийся по ее лицу дождь казался мягким, тонким, словно туман, и теплым. Запах мокрой земли доставлял более приятные ощущения, нежели серное зловоние, а легкий бриз приносил из-за гор легкое дыхание океана. От встречи с ветерком настроение девушки поднялось, и все предстоящие в Wai-ata-tapu огорчения не могли нарушить ее веселья. Для Барбары в это утро было невозможно чувствовать себя несчастной. В течение прошедшей недели она в маленьких дозах получала вакцину от дурного настроения. При каждом крошечном знаке дружелюбия и интереса со стороны Гонта, а он оказывал девушке много таких знаков, ее душа танцевала. Барбара не была защищена от бледной немочи, вызываемой прививками детской влюбленности. Неспособная наладить отношения с несколькими семьями, которых родители девушки считали достойными людьми, надежно оберегаемая сотней запретов и предрассудков от налаживания дружбы с «людьми недостойными», она в конце концов вообще осталась без друзей.
Иногда Барбару приглашали на вечеринки, но одежда девушки для них не подходила, лицо никогда не знало косметики, а манеры отличались нервозностью и порывистостью. Она шокировала молодых людей своими приступами испуганного смеха и пылким вниманием к каждой мелочи. Если бы застенчивость Барбары приобрела любую другую форму, девушка смогла бы найти кого-нибудь, кто бы с ней подружился, но обычно она парила в стороне от групп молодежи, смущая, раздражая хозяйку и напрочь отказываясь замечать усугубляющееся несчастье собственного одиночества. Барбара была счастливее, когда не получала никаких приглашений, и привыкла к лишенной какого-либо круга общения жизни, едва осознавая, пока не появился Гонт, противоестественность подобного существования. Каким образом финансовый кризис, все еще не в полной мере доходивший до сознания девушки, мог бросить даже легкую тень на ее радостное возбуждение? Джеффри Гонт улыбался ей, чопорный мистер Белл всякий раз искал возможность завязать беседу, и, хотя она никогда не призналась бы в этом, поведение мистера Квестинга, отвратительное, ужасное, каким оно выглядело во время последнего инцидента, в воспоминаниях не являлось таким уж неприятным фактом. Что же касалось предложения бизнесмена о замужестве, как альтернативы денежного краха, Барбара приспособилась скрывать мысль о нем под слоем менее тревожных размышлений.
Посылка от Сары Снэйп лежала под почтовым ящиком, заваленная пучками зелени и буханками хлеба. Сначала Барбара решила, что коробка попала сюда по ошибке или предназначена Гонту и Дикону. Затем девушка увидела на ней свое имя и стала мысленно перебирать в уме все невероятные предположения. Первая мысль — неизвестная тетя Винни прислала очередную партию никуда не годных обносков. Только нащупав намокшую веревку, Барбара заметила очень красивые буквы на ярлыке, штамп
Платье лежало под листами папиросной бумаги, аккуратно сложенное.
Девушка могла бы простоять на коленях в мокрой траве гораздо дольше, если бы изморось не начала попадать на три блестящие звездочки. Нервным движением Барбара отбросила крышку коробки, а вслед за ней оберточную бумагу. Все еще не поднимаясь с колен, окруженная легким ореолом дождика, она прикоснулась к посылке. Сзади приблизился Саймон. Девушка обернулась и посмотрела на него полусияющим, полунедоверчивым взглядом.
— Это не мое, — пробормотала она.
Юноша поинтересовался, что лежит в коробке. К этому моменту Барбара уже сняла с себя дождевик и аккуратно обернула им посылку.
— Черное платье, — ответила она, — с тремя звездочками. Внизу еще какие-то вещи. Другая коробка. Я не заглядывала туда. Это не мне.
— А тетя Винни?
— Платье не от тети Винни. Оно новое и прислано из Окленда. Должно быть, есть еще какая-то Барбара Клейр.
— Чудачка, — сказал Саймон. — Наверное, она выслала деньги или чек. Зачем ты, черт возьми, сняла плащ? Промокнешь.
Его сестра поднялась на ноги, прижимая к груди огромный сверток.
— На коробке стоит мое имя. «Барбара Клейр. «Горячие Источники» Wai-ata-tapu, Хэрпун». Внутри конверт. Тоже с моим именем.
— А что в нем?
— Я не смотрела.
— Ты совсем обалдела.
— Это не может быть для меня.
— Ха, сумасшедшая. Ну ладно, а как там насчет хлеба и почты?
— Я не смотрела.
— О черт, ты тупая, как топор мясника. — Саймон открыл почтовый ящик. — Здесь открытка от дяди Джеймса. Он возвращается вечером. Телеграмма для мамы из Окленда. Интересно. Прямо-таки поток постояльцев. Да, посмотри, хлеб сейчас скатится в грязь, а тебя, похоже, ничего не волнует. Ну, подожди еще.
Но Барбара, сжимая в руках посылку, уже бежала под дождем вверх по пригорку.
Гонт в халате ожидал на веранде.
«Слишком мрачное и пышное одеяние, — подумал Дикон. — Как бы ни сложилась судьба платья, какова бы ни была следующая реакция Барбары, патрон получил награду, когда девушка, пробежала через пемзовый пригорок, положила посылку на столик на веранде и стала звать свою мать».
— Привет, — сказал Гонт. — У вас день рождения?
— Нет. Что-то произошло, и я не могу понять, что именно.
Барбара освободила коробку от дождевика. Ее натруженные домашней работой, еще не высохшие после дождя руки слегка дрожали. Девушка сняла оберточную бумагу.
— Там фарфор? Вы так осторожно его трогаете.
— Нет. Это… мои руки!
Барбара побежала с веранды в ванную. Саймон с хлебом медленно миновал пригорок и скрылся в доме.
— Вы сказали им, что написать? — спросил Гонт Дикона.
— Да.
Девушка вернулась, продолжая громко окликать свою мать. Миссис Клейр и полковник появились с такими выражениями на лицах, будто ожидали какую-то новую катастрофу.
— Барби, не кричи так громко, дорогая, — произнесла встревоженная миссис Клейр, взглянула на знаменитого постояльца и неопределенно улыбнулась. Ее муж и брат никогда не расхаживали по веранде в экзотического вида халатах, но она начала формировать некий дополнительный запас манер для Гонта. Дикон не преминул заметить, что Гонт обращался с ней нежно и обходительно, словно с собственной матерью.
Барбара сняла с коробки крышку. Ее родители, издав непонятные звуки, уставились на платье. Девушка взяла конверт.