Цветочное алиби
Шрифт:
Сожалела или не сожалела об уходе мужа сама Ульяна, тут не обсуждалось. Но вряд ли жизнь под одной крышей с мамулей и молодым мужем можно было назвать приятной. Муж и мамуля не могли и не хотели найти общий язык, бесконечно конфликтовали между собой. А все шишки доставались, естественно, Ульяне. Муж твердил, что более невыносимой старухи свет еще не видывал. А мамуля денно и нощно пилила дочурку, что та могла бы выбрать себе партию поприличней.
– И очень хорошо, что этот человек ушел. Только жаль, что Ульяне пришлось продать свой бар. Плохо или хорошо, но он нас с ней
– А почему дочери пришлось это сделать?
В ответ старушка приводила какие-то совершенно немыслимые резоны, почему пришлось расстаться с баром. Но подруги, слушая ее, поняли только одно: был ли муж Ульяны лентяем или так казалось ее избалованной матери, но с баром управлялся именно зять. А когда он исчез, то все пришлось взять на себя Ульяне. Она не справилась. И через пару лет бар перестал приносить доход, стал убыточным, и тогда-то его пришлось продать.
Правда, в устах старушки это звучало несколько иначе. Дескать, бедную Ульяну буквально вынудили сделать это. Отняли у нее верный кусок хлеба, пустили по миру, заставили из хозяйки снова стать прислугой, горбатиться на чужих людей.
– А все эта ужасная женщина, которая отняла у нас наш бар, – утирая слезки, лепетала старушка.
– И кто же его купил?
– Хищница! Хапуга! Ужасная женщина! Дочь мне много про нее рассказывала. Представляете, у этой особы уже была целая сеть кафе и даже ресторанов. Но она все равно позарилась еще и на наш маленький бар. И отняла его у нас!
– И совсем ничего не заплатила?
– Ну, положим, что-то она Ульяне заплатила. Но это же были копейки! Ульяна всегда говорила, что нас обобрали! Пустили по миру! Разорили! И все эта ужасная… как ее звали? Ах да, Рина!
Едва прозвучало имя Рины, как задремавших было под мерное бормотание старушки подруг прямо подкинуло в воздух.
– Как? – воскликнула Мариша. – Как вы сказали имя этой ужасной женщины?
– Рина. А что?
И старушка похлопала на них своими детски-наивными глазками. А подруги также молча вытаращились на нее. Сказать что-либо они просто не имели сил.
Глава 11
Девушки даже не сразу поняли, какую редкую рыбку им удалось выловить. Это была самая настоящая удача! Вроде той, когда на крючок рыбака с простым дождевым червяком клюет толстая щука. Вопреки всем доводам и рассуждениям, вопреки всем правилам и хитростям рыболовной науки, вопреки всему тому, что известно про эту хищную рыбу, она просто берет и клюет на элементарного червячка.
– Значит, бар у вашей дочери отняла женщина по имени Рина? – едва дыша, переспросила у старушки Мариша.
– Да.
– И Ульяна была на нее сердита?
– Сердита?! Сердита – это не то слово! Ульяна была в ярости!
– В ярости?
– А как вы думаете?
– И давно это случилось?
– Четыре года назад.
– М-м-м… Давненько. Наверное, уже все забылось.
– Ульяна эту Рину все равно не простила до сих пор! – упрямо потрясла своими кудряшками мать Ульяны. – А как вы думали? Ведь эта Рина, как оказалось, украла у Ульяны не только бар, но и мужа!
Это было уже совсем
Аю таращилась на старушку, словно не в силах поверить услышанному. А у Мариши прямо челюсть отвисла.
– Как… мужа? – прошептала она.
– Мужа моей дочери.
– Голодранца и бездельника?
– Именно!
– Но как же отняла? – пробормотала Мариша. – Вы же сказали, что он ушел? Сам.
– Ушел! – кивнула старушка. – Рина его поманила, он и ушел. Сам. Своими ногами. Да бог с ним, с мужем! Что, мужчин других мало? Пусть бы Рина им наслаждалась, сколько ей влезет. Наш маленький бар – вот что жалко! А мужа Ульяна себе и другого может найти.
Похоже, у старушки в голове был настоящий бедлам, то есть густо населенный сумасшедший дом. Она что же, совершенно искренне считала, что для Ульяны утрата бара стала более веской причиной для ненависти к Рине, чем утрата законного супруга?
– Старушка-то с еще большим прибабахом, чем вначале показалось, – прошептала Аю на ухо Марише.
Мариша кивнула. Старушка явно мерила всех по одной мерке – по своей. А такие люди редко бывают объективны. И Мариша снова взялась за мать Ульяны:
– Скажите, а вы точно знаете, что и мужа у Ульяны отняла та же женщина?
– К Рине этот бездельник ушел, – подтвердила старушка. – Наверное, думал, что она его содержать станет. Да только не на ту напал! Ничего у него с той богатой дамочкой не вышло. Послала она подальше голодранца!
– А к Ульяне он не пытался вернуться?
– Пытался. Да только кто бы его пустил! Дочери моей дома в тот момент не было. А я сразу же ему от ворот поворот дала. Так ему прямо и сказала: бар профукал, зачем ты нам с дочерью нужен?
– И он ушел?
– Ушел. Не совсем еще совесть потерял. А может быть, имел уже другую дуру на примете. Эти приезжие – они все одним миром мазаны. Только и прикидывают, куда бы им пристроиться, чтобы местечко потеплей да посытней было.
Маришу даже перекосило от таких рассуждений. Пристроиться! Посытней! А не хочешь ли ты, бабуля, как многие приезжие в большой город граждане, поработать по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки, шесть дней в неделю, без больничных и отпусков, чтобы самому с голоду не помереть и крышу над головой иметь. И еще домой нуждающейся семье что-то послать!
Но у матери Ульяны, как у большинства благополучных и, в общем-то, обеспеченных людей, не ведающих в своей жизни больших трудностей, было свое мнение о приезжих. И в частности, о той жизни, которую эти люди ведут.
– А Ульяне я про то, что ее муж приходил, даже не сказала. Она, наверное, до сих пор думает, что он у Рины околачивается.
Потрясающе! Прямо не верилось в такую удачу. И чтобы не промахнуться и не сесть в лужу, Мариша решила уточнить. О той ли самой Рине идет речь? Несколько наводящих вопросов, и выяснилось, да, именно о ней!