Цветок безумия. Империя рабства
Шрифт:
– Я уже волноваться начал, - широко прошагав в мою сторону, произнёс тысячник улыбаясь.
– Заметил. Поисковая печать аж горит, - склонил я голову.
Я действительно ощущал, когда меня искали - узор на предплечье начинал зудеть.
– Ты изменился.
– Столько времени отдыхать.... Зачем звали?
– И манера разговора стала уверенная. Теперь ощущается тысячник. Император пожелал видеть твоё присутствие на приёме. Ты ведь легенда. Присаживайся. Вино?
– Не откажусь. И кто же напел ему?
Оскоран
– Не совсем понял. Что значит напел?
– Подсказал. Надоумил.
– Не стоит так резко. Не забывай кто мы, а кто он.
– Я и не забываю. Поэтому и спрашиваю. Вот взял и сам вспомнил?
– В преддверии большого приёма вспоминается разное.... Ты герой прошлого приёма. Твоё присутствие просто обязательно. Не находишь?
– Возможно.
Ну не рассказывать же дракону о том, что во дворце даже муха не пролетает просто так. Он и сам это знает. Всё равно ведь найдёт оправдание.
– К тому же, - продолжил дворцовый дракон, - Орден оказался в опале. Сейчас не в их интересах вспоминать прошлые обиды. Так что... ты почётный гость. Держи приглашения, - Оскоран вынул из шкатулки свиток.
– Тебе и любому кого пожелаешь. Лары приглашённых, разумеется, проходят без бумаг. Только у меня просьба.... Не приходи с балессой. Я, кстати, очень удивлён, что она всё ещё жива. Надеюсь это не трогательные чувства?
– Нет. Чем помешала балесса?
– Ума ты не набрался.... Я понимаю твою злобу на плечо, но не надо бить по его старым ранам. Он в полной мере наказан. Считай это моей прихотью. Но прихотью, направленной чтобы уберечь тебя от необдуманных поступков.
– Кого надо убить в этот раз?
– Ты ведь не с ларой говоришь. Зелья не хватило? Я несколько не рассчитал. На выходе получишь.
По времени, которое я отсутствовал в столице, мне действительно не должно было хватить удерживающего эликсира, поэтому я решил подыграть, изобразив наркоманскую зависимость:
– Буду рад. Я уже могу идти?
Разговаривать с тысячником не хотелось. От его слов веяло лестью, а от самого неким... презрением, что ли.
– Разумеется. До встречи на приёме, - кивнул, отпуская, Оскоран.
В тени дворцового сада, я откупорил зелье. В душе взыграла гордость за себя свободолюбивого. Когда я забирал у черносотенника Сварбской тысячи зелье, меня прямо трясло от желания. С трудом поборов наркомана внутри, я тогда разбил все пять бутылок, но даже потом, спустя час, я готов был развернуться и ехать назад: выгрызать землю, куда впиталось зелье. Было очень тяжело. Теперь же.... Ну да, вроде тяга есть. Но даже тягой в полном смысле слова не назвать. Так... желание. За мной следили. Причём, довольно умело - я не мог определить, откуда чувствуется взгляд. Стараясь избежать излишней демонстративности, я приложился к сосуду, заткнув языком его горлышко, чтобы не дай духи не попало. М-м-м.... на языке сладко защипало. Даже пульс слегка участился. Нет.... Наркоманов бывших не бывает.
– Странно везут, - произнёс я риторически,
Ехали не как обычно, а через центральные ворота дворцовой стены.
– У восточных ворот что-то случилось, - прокомментировал Лумм, сидевший напротив.
Разумеется, как только я оказался в Дувараке - без присмотра никуда. Да ещё какого присмотра! В этот раз меня охранял десяток из тысячи Оскорана! Это честь! Со слов дворцового дракона, такая предосторожность лишней не будет.
– Стой!
– Я кулаком ударил в стенку тарантаса, как только выехали на площадь перед дворцом.
– Ты чего?
– Спросил Лумм.
– Интересно. Это что такое?
Вдоль стены стояли клетки с людьми.
– Это нововведение плеча. Обречённые на казнь.
– То есть?
– Через пять дней день казней. Плечо решил, что негоже преступникам красоваться столь мало на эшафоте и распорядился выставить их на обозрение. Теперь на день вывозят сюда клетки. Народу нравится.
Простой люд действительно прохаживался вдоль клеток, рассматривая забитых бедолаг в них. Но меня заинтересовало это действие не по причине человеколюбия. Мне показалось, что в крайней клетке сидел... Шрам!
Я открыл дверь и вышел из кареты.
– Ближе нельзя, - произнёс стражник, стоявший у клеток, останавливая меня.
Точно Шрам. Лица не видно - спит, опустив на подбородок голову, но это точно он.
– Почему?
– Задал я вопрос, не глядя на преграждающего мне дорогу воина.
– Распоряжение такое.
– Лумм...
– повернулся я назад.
– Они не из дворцовых, - развёл руками старший воин.
– Это из Дуваракской тысячи, а я же теперь дворцовый. Не имею прав приказывать.
Лумм действительно был в форме дворцового десятника.
– Я тысячник, - обратился я вновь к воину.
Тот, молча, смотрел на меня. Ну, понятно. Перевязи тысячника на мне нет, а грубить не хочет. Да и врал я. Какой тысячник? Мою крепость уже давно передали другому. Сейчас с моим званием вообще ничего не понятно.
– Не пустишь?
– Сделал я ещё одну попытку.
Воин отрицательно покачал головой.
Всю оставшуюся дорогу я молчал. Лумм.... Сволочь.... Приказывать он права не имеет.... Расстегнул бы свой воротничок, там ведь медальончик, имеющий огромные возможности. Да и вообще десятник дворцовой....
Пока ехали, я продумывал возможные варианты переговорить с воином моего бывшего десятка.
– Могу узнать за что его, - словно прочитав мысли, произнёс старший воин.
– Был бы премного благодарен, - с ноткой злобы ответил я.
Во дворе Люйя и Ласа развешивали пелёнки. Я утром уже был дома, но Ротимура с Ильнасом ещё не видел - их в этот момент не было - уехали вместе с Саннитом на окраинный рынок.
Я был несколько удивлён. Не ожидал увидеть Ротима и Ильнаса в Дувараке. Люйя толком объяснить не смогла, почему, а самое главное зачем, они вернулись из Колского локотства. Вроде как бумага из столицы пришла.