Цветок фикуса
Шрифт:
Но как ни восторгался господин Айвазов квартирой, самые сильные впечатления ждали его на кухне. Увидев огромный зеркальный холодильник, он всплеснул руками:
– Ай, дорогой! Это же какой хороший холодильник! В него поместится барашек для шашлык, так? И еще один барашек для хазани-хоровац, так? И еще в него поместится любовник для такой жена, да? – Он захохотал и похлопал Стаса по плечу. – Извини, дорогой, шучу, шучу!
– Да мне-то что? – проворчал Стас. – Я вообще пока неженатый! Кофе хотите?
– Кофе? – обрадовался Айвазов. – Конечно, хочу, дорогой! Как не хотеть, да? Ты хорошо варишь кофе? Кофе варить, дорогой, – это искусство! Все равно как музыка, дорогой! Композитор Хачатурян говорил: «Хорошая чашка кофе – это как хороший балет!» Художник Айвазовский – тоже армянин, почти мой однофамилец, – говорил, что хорошая чашка кофе – это как хорошая картина! Когда я был совсем молодой человек, как ты, дорогой, я работал поваром у маршал Баграмян. Я ему варил кофе, да? Так маршал Баграмян говорил, что за такой кофе надо мне медаль давать!
– И что – дал? – заинтересовался Стас.
– Не успел! – Айвазов развел руками. – Умер! А так бы, наверное, дал!
– Ну, я-то сам кофе варить не умею, – признался Стас, – у меня для этого специальный автомат…
– Кофеварка? – возмущенно выдохнул Айвазов. – Разве можно, дорогой, пить кофе из кофеварки? Это, дорогой, все равно что спать с резиновой женщиной!
– Вы погодите возмущаться! – обиделся Стас. – Во-первых, у меня не кофеварка, а кофемашина. И такая, какой вы никогда не видели! Даже у вашего маршала Баграмяна!
Он жестом циркового фокусника включил свою роскошную кофемашину.
Великолепный итальянский агрегат негромко фыркнул, разогреваясь, и звучным женским голосом проговорил:
– Эспрессо? Капуччино? Латте?
– Ай! – восторженно воскликнул Айвазов. – Она у тебя блондинка, сердцем чую!
– Да вроде бы черненькая, – с сомнением протянул Стас, разглядывая черный с золотом аппарат.
– Нет, дорогой, блондинка! У меня на натуральных блондинок чутье, я их по голосу определяю! Два слово по телефону скажет, а я уже чувствую – блондинка! Дорогой, а кофе по-турецки она умеет? Да?
– Да, – подтвердил Стас. – Вы ей только сами скажите.
– Дорогая, – Айвазов сложил руки, закатил глаза и подошел к кофеварке, – мне кофе по-турецки, да? Чтобы черный, как армянская ночь, горячий, как кровь армянина, и сладкий, как твой поцелуй! И телефончик свой запиши, да?
– Один кофе по-турецки! – сдержанным тоном проговорила кофеварка. Внутри ее что-то забулькало.
– Нет, дорогой, – Айвазов повернулся к Стасу, – я от тебя так просто не уйду. Мне твоя квартира так нравится, так нравится… У меня даже аппетит пропал! Я ее покупаю, да?
– Ну, подождите, – замялся Стас, – мне же еще надо подумать… взвесить… такие дела так быстро не решаются!
– А чего думать, дорогой? Если тебе мало денег – я больше заплачу, да? Мне твоя квартира так понравилась, как будто я в ней родился!
– Ваш кофе готов! – несколько раздраженным голосом сообщила Айвазову кофемашина.
– Спасибо, красавица! – Тот повернулся к ней, сияя, и схватил чашку. – Ай, уже вижу, как хорошо ты его сварила! Такая пеночка! Такой аромат – ай! Слов нет! – Он пригубил кофе и поднял глаза к потолку: – Такой аромат! Если бы не был женат, клянусь, красавица, я бы на тебе женился! Он в несколько глотков выпил кофе и поинтересовался у Стаса: – Послушай, дорогой, а гадать по кофейной гуще она умеет, да?
– Вот это вряд ли, – покачал головой Стас. – До такого пока еще не додумались!
– Жалко, – огорчился Айвазов. Он взглянул на часы и ахнул: – Ай, дорогой, меня уже ждут! Я уже опаздываю! Но я тебе точно говорю, дорогой, – я у тебя эту квартиру куплю! Никому ее не отдавай! Сколько тебе предложат – я больше дам! И обязательно вместе с этой кофеваркой! – И он устремился к дверям, послав кофемашине Стаса воздушный поцелуй.
– Ну, Надежда Николаевна! – вскричал Стас, запирая дверь за жизнерадостным Айвазовым. – Удружили вы мне, нечего сказать. Что ж, продавать ему, что ли, мою квартиру теперь?
– Уж не знаю, – посмеивалась Надежда, – как ты теперь от него избавишься. Но ясно одно: этот Айвазов не подходит на роль убийцы. И приметы не совпадают.
– Ставьте в вашем списке птицу! – распорядился Стас. – И хватит на сегодня, а то устал я, как будто две смены отдежурил!
– А ты где работаешь-то? – спросила Надежда.
– А вам зачем? – Стас насторожился.
– Да просто спросила, для разговора, – смешалась Надежда.
– У меня такая работа, что просто так болтать о ней не положено, – объявил Стас.
«Скажите, какие мы важные, – обиделась Надежда, – уж и спросить нельзя».
Тут она взглянула на часы, ахнула и заторопилась домой.
Хорошо, что борщ она сварила вчера сразу на два дня, а на второе пришлось разогреть готовые отбивные. Наглый Бейсик требовал свою ежедневную дань в виде одной десятой части всех мясных продуктов, однако на этот раз получил только кусочек колбаски. Зато фикус получил сполна, про него Надежда не забывала. Фикус выпустил еще один лист и вообще глядел молодцом. Надежда вытерла мокрой губкой листья, поговорила с фикусом ласково и назвала его умницей, так что кот, похоже, заревновал.
Сан Саныч пришел позже обычного и очень усталый. Что-то у него не ладилось на работе, он наскоро съел все, что дали, и уединился в кабинете с компьютером и телефоном.
Надежда помаялась немного перед телевизором, почитала газету, после чего раскрыла перечень фамилий, что был в папке, которую они со Стасом отобрали у простодушного агента Димы.
Старичка Вассермана, одинокую богатую наследницу Елену Дмитриевну Прокопчук и восторженного Айвазова они вычеркнули, в списке оставалось еще три фамилии: супруги Мережко, Алина Огурцова и некий Павел Иванович Любегин, которому требовалась однокомнатная квартира.