Цветок магнолии

Кристи Агата

– К счастью, – закончил он, – все, что принадлежит тебе по брачному договору, не подлежит аресту. Дом тоже.

Тео задумчиво кивнула головой.

– Значит, в любом случае это у нас останется, – сказала она. – Значит, все не так плохо. Ты начнешь все сначала, только-то и всего.

– Н-да. Совершенно верно. Да.

– Это все, Ричард? – мягко спросила она. – Это все?

На мгновение он было заколебался, потом сказал:

– Что же еще? Что может быть еще хуже?

– Не знаю, – сказала Тео.

– Все

будет хорошо, – сказал Ричард так, словно старался успокоить не столько жену, сколько себя. – Разумеется, все будет хорошо.

Неожиданно он ее обнял.

– Я рад, что ты вернулась, – сказал он. – Теперь, когда ты со мной, все и впрямь будет хорошо. Что бы ни случилось, у меня есть ты, правда?

Тихо она сказала:

– Да, у тебя есть я.

И на этот раз не отвела его руки.

Он поцеловал, притянул ее к себе, как будто близость жены придавала ему сил.

– У меня есть ты, Тео, – вдруг повторил он, и она, как и в первый раз, ответила:

– Да, Ричард.

Он соскользнул с дивана на пол к ее ногам.

– Я устал, – пробормотал он. – Господи, что за день! Кошмар! Я не знал, что делать, если ты не вернешься. В конце концов, жена – это жена, ведь так?

Она ничего не сказала, только молча кивнула в знак согласия.

Он положил голову к ней на колени. И вздохнул, будто измучившийся ребенок.

Тео снова подумала: «Он рассказал не все. Что же он утаил, что это может быть?»

Машинально она погладила его черные гладкие волосы – как мать, которая утешает ребенка.

Ричард тихо пробормотал:

– Теперь, когда ты со мной, все будет хорошо. Ты меня не оставишь.

Дыхание его стало ровнее. Ричард уснул. Тео сидела молча, и рука ее все еще гладила его волосы.

А глаза смотрели прямо перед собой в темноту, ничего не видя.

– Ричард, тебе не кажется, – сказала Теодора, – что было бы лучше рассказать все?

Это было три дня спустя. Перед обедом они сидели в гостиной.

Ричард вздрогнул и покраснел.

– Не понимаю, о чем ты, – отозвался он.

– Разве?

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Разумеется, я не посвящал тебя… в детали.

– Но не кажется ли тебе, если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, что мне следует знать все до конца?

Он ответил ей странным взглядом.

– С какой стати ты решила, будто я нуждаюсь в твоей помощи?

Теодора удивилась:

– Дорогой мой Ричард, я твоя жена.

Он улыбнулся неожиданно прежней обаятельной, беспечной улыбкой.

– Да, Тео, ты моя жена. Очень красивая, между прочим, жена. Терпеть не могу некрасивых женщин.

Он заходил по комнате, она знала эту его привычку и знала, так он ходит только тогда, когда его что-то тревожит.

– Не стану отрицать, ты права, – неожиданно сказал

Ричард. – Есть, действительно есть кое-что еще.

Он умолк.

– Я слушаю тебя.

– Черт побери, с женщинами так трудно разговаривать! Вы всегда все переиначите. Странно, правда, а?

Тео не ответила.

– Видишь ли, – сказал Ричард, – закон есть закон, а жизнь есть жизнь. Вполне возможно, что я совершил… э-э… поступок, с точки зрения нравственности честный и правильный, но с точки зрения закона, скажем так, недопустимый. В девяти случаях из десяти это идет как по маслу, но на десятый… я оказался на крючке.

Тео поняла. «Странно, я не удивилась, – подумала она. – Неужели я давно знаю, что Ричард нечестен?»

Ричард продолжал. Объяснял он пространно. В длинных, цветистых фразах Тео едва улавливала смысл. Она поняла, что речь идет о земельных участках в Южной Африке. Но кого и как он обманул, Ричард так и не сказал. С точки зрения нравственности, заверил он, все в порядке и даже более чем, но с точки зрения закона, да, не будем закрывать глаза, здесь есть к чему придраться, и потому ее мужу теперь грозит судебное преследование.

Продолжая говорить, он то и дело бросал на жену быстрые взгляды. Он нервничал и суетился. И подыскивал оправдания, словно не замечая того, что заметил бы и ребенок. Наконец, оборвав себя на полуслове, он вдруг неожиданно замолчал. Может быть, причиной тому была печаль на лице Тео. Он упал в кресло возле камина и закрыл руками лицо.

– Это и в самом деле все, Тео, – сдавленно проговорил он. – Что ты теперь сделаешь?

Поколебавшись мгновение, она подошла, опустилась перед ним на колени и заглянула в глаза.

– Что тут сделаешь, Ричард? Что сделаешь?

Он привлек ее к себе.

– Ты все поняла? Ты меня не оставишь?

– Нет, конечно, дорогой. Нет, конечно.

Невольно, тронутый искренностью ее слов, Ричард сказал:

– Я вор, Тео. Если называть вещи своими именами, я вор.

– Значит, я жена вора. И мы либо утонем, либо выплывем вместе.

Они помолчали. Вдруг Ричард с прежней беспечностью произнес:

– Знаешь, Тео, я кое-что придумал, но об этом поговорим позже. За обедом. Пора идти переодеться. Надень, пожалуйста, то кремовое платье, ну ты знаешь, от Кейло.

Тео вопросительно подняла брови:

– Дома?

– Да, да, я все понимаю. Но оно мне нравится. Будь хорошей девочкой, надень его для меня. Мне так приятно видеть тебя в нем.

Тео спустилась к обеду в платье от Кейло. Это было прозрачное платье кремового, с золотой нитью шелка, на светлой розоватой подкладке, придававшей ему теплоту. Низкое декольте глубоко открывало спину, подчеркивая красоту и белизну шеи и плеч Теодоры. В этом платье она и впрямь напоминала цветок магнолии.