Цветок в мужской академии магии

Буланова Наталья Александровна

Не успела бабулучка договорить, как Ева уже грохнула увесистый томик мне на колени, а сама пристроилась рядом в ногах, мило подперев подбородок кулачками.

Я открыла первую страницу, и перед глазами замелькали подвижные яркие картинки детства Арчи Рейва и красочные будни его семьи.

— Видишь, раньше у папочки была половина маски, — с каким-то неясным намеком сказала Ева.

— А почему теперь она закрывает оба глаза? — удивилась я.

Ответ взяла мама Арчи, потому что девочка хитро прикрыла рот ладошкой:

— Потому

что наша Евочка, как только стала держать карандаш в руках, стала дорисовывать папе вторую половину маски, переживая, что она у него сломалась. Сколько ни объясняли, все попусту. В итоге, когда Еве исполнилось три года, она сама подарила папочке маску.

— Откуда же у такой крошки она появилась? — удивилась я.

— Ева очень предприимчивая девочка. Если уж решила, что у папы должна быть полноценная маска, значит, сделает все, чтобы так и случилось. Да, малышка?

И Ева с "бабулечкой” обменялись влюбленными взглядами. Теперь стало понятно, кто же у нас спонсор желаний крошки.

— А хочешь посмотреть на папину комнату? — вдруг спросила Ева.

Кто от такого отказывается?

— Хочу.

— Тогда за мной! Бабулечка, ведь можно? — спросила уже на пороге девочка.

"Бабулечка” величественно кивнула, совсем невеличественно развалившись на диване. Похоже, мама Арчи чувствовала себя в моей компании как рыба в воде, чего не сказать про меня. Я до сих пор не могла усидеть на месте от желания переместиться порталом. Как жаль, что разрешение на пространственные прыжки получают только после выпуска из академий, а то я не думая махнула бы по следу.

Комната Арчи удивила бирюзовыми тонами, минимумом мебели и белой детской кроваткой.

— Папа убрал все лишнее, чтобы я не поранилась, когда мы здесь ночевали. Теперь я сплю на его кровати, когда остаюсь на ночь, представляешь? — гордо поделилась секретом малышка.

— Повезло тебе! — улыбнулась я.

— Вот и я так папе говорю. А он меня все в розовую комнату с рюшками отправляет, которую бабуля для меня к моему рождению сделала. Понимаешь, а я так устала от рюш! — совершенно по-взрослому вздохнула Ева, пока я осматривалась.

— Понимаю, — кивнула я.

— Как здорово, что моя новая мамочка меня понимает! — Ева бросилась обниматься. — Я сразу почувствовала в тебе друга! Марк, Мия — какая разница, правда?

Я присела на корточки, чтобы тоже как следует обнять малышку. Мое сердце дрогнуло.

А малышка продолжала шептать мне в волосы, давя острым подбородком на плечо:

— Ты первая, кого я назову мамой. Потому что та, которая меня родила, — это не мама. Она просто наколдовала меня в своем животе, настояла зелье, как ведьма, и подбросила папе.

— Ого. Это кто так сказал?

— Это я так решила.

Аргумент. Железный и весомый.

У меня на глазах навернулись слезы.

— Надеюсь, я тебя не подведу, Ева.

— Конечно,

не подведешь! Ты же мой друг! — заявила малышка, вытерла щеки тыльной стороной руки и заморгала, принимая снова энергичный вид. — Посмотри, сколько тут всего у папы. Я подумала, что та, что меня родила, и отдала меня папе потому, что он коллекционирует редкие сокровища.

Эх, похоже, девочке еще только предстоит узнать, откуда берутся дети. Арчи точно не разговаривал на эту тему с малышкой.

Ева взяла меня за руку и стала водить, показывая особые редкости.

Все магические артефакты в комнате прятались за толстыми кубами стекол, и лишь одна половина монетки висела в воздухе над столом без всякой защиты от шкодливой малышки.

— Все артефакты папа спрятал от тебя, а это нет. Интересно, почему?

— А это срочный переносчик. У папы вторая половина, и если мне вдруг очень-очень понадобится к нему, то мне надо всего лишь сжать монетку в кулачок. Только просто так нельзя этим пользоваться… — болтала Ева без умолку.

— Вот так? — спросила я с улыбкой, внутренне ликуя, и сжала половину крутящейся монетки в кулаке.

Не зря интуиция подсказала мне идти на разведку комнаты. Не зря!

— Ева, я скоро вернусь с твоим папой! — успела сказать я перед тем, как меня перенесло.

ГЛАВА 17

Гордон Рамзи еще никогда не чувствовал себя таким несчастным. Даже когда обнаружил, что Мия превратилась в прах, у него оставалась надежда, что все образуется.

Сейчас же, когда он сидел в сыром подземелье самого темного мага королевства, ему оставалось лишь выть от отчаяния.

Время в темнице мага шло по-другому.

— Минута наверху — это неделя здесь, милый. Так что подумай о своей нежной коже, посмотри: пока мы говорим, она уже приобрела земляной оттенок.

Рамзи не видел себя, но заранее знал, что если уж и земляной оттенок — то самый наипротивнейший. Ему же "везет!”. Но сдаться он не мог. Да вы что? В постель темного мага? Это слишком жестоко.

Но даже в такой ужаснейшей ситуации Гордон считал, что ему повезло ступить на серую полосу. Почему? Потому что, сколько бы Арно ни ворожил, сколько бы ни привораживал, Рамзи оставался равнодушен к магу.

А тому жуть как хотелось взаимной любви. До конца. До гроба.

— Что у тебя за защитные амулеты? Где они? Я снял с тебя все вещи, оставил только стрелу Лучника Любви. Но ее забрал бы только полный дурак, дело не в ней. Так в чем же?

Гордон молился небесам за начало своей серой полосы. Молился, пока темный маг выпаривал из него магию горячим колдовским паром. Молился, пока Арно посыпал его порошками. Молился, когда поил ядами, чтобы вывести всю магию из тела.