Цветок забвения. Часть 2
Шрифт:
Глава 20
Я поднесла руку к груди, разбуженная болью. Под пальцами часто стучало сердце. Трогая кожу, я искала след от меча, но не находила его вопреки крови. Кровь была по всюду. Я сидела в ней по пояс, но раны… раны не было.
Что произошло?
Я помнила сражение в святилище, но сейчас всё стихло. И эта тишина напугала меня сильнее, чем возможное эхо сражения. Потому что я уже была знакома с ней и знала, что она означает. Мир, к которому я едва успела привыкнуть, был снова уничтожен.
Нащупав
— Куда собралась? — раздался голос совсем рядом, и я отпрянула в сторону. — Опять решила сбежать?
Чили сидел напротив меня в мраморной купели. Я узнала это место — одна из комнат дворца. Принимать здесь кровавые ванны мог только победитель, что не оставило мне надежды: город пал. И по такому случаю Датэ совершал уже вошедший в традицию ритуал торжества.
— Чья… чья это кровь? — спросила я шёпотом, допустив ужасную догадку. Но Чили её опроверг.
— Моя.
Обмолвившись однажды, что собираюсь искупаться в крови предводителя Калек, я представляла себе это совсем иначе. Глядя теперь на тёмное, глянцевое озеро, я не чувствовала ни капли злорадства, а только лишь собственную уязвимость: я была взята в кольцо самой могущественной техникой. Меня поймали.
— Не бойся, — улыбнулся Чили, догадавшись, о чём я думаю. — Это лечебная практика Детей, она тебе не навредит. Принять такую ванну многие бы мечтали, но это позволено лишь тебе. — Он зачерпнул кровь ладонью, протягивая мне. — Такова степень моей благосклонности и раскаяния.
Когда в святилище Датэ встал на колени и пригнул голову, я подумала, что поклониться ещё ниже он уже не сможет. Но он смог.
Я отвернулась.
Только теперь я поняла, почему Илай советовал мне оставить прошлое в прошлом. Глядя на Чили, я снова хотела обо всём забыть. Тогда как он намеренно возрождал худшее в моей памяти — всё, до мелочей. Ночь, запах гари, кровавые бани…
— Ты исцелил меня, чтобы сделать это снова? — спросила я шёпотом. — Изнасиловать в луже крови, пока твои головорезы убивают женщин и разоряют город.
Он не стал разубеждать меня, лишь уточнил:
— Мужчин они убивают тоже. Не подумай, что я какой-то женоненавистник. Пусть я пренебрегаю женским обществом, но я веду себя так лишь потому, что храню верность тебе. Я люблю тебя.
На этих словах я вздрогнула, как от боли.
— Лучше снова воткни мне меч в сердце. Так мне будет намного приятнее, чем слышать это.
— Не драматизируй. — Ему явно не нравились мои суицидальные наклонности.
— Как ты смеешь говорить о любви? Ты бросил меня и дал понять, что не будешь об этом сожалеть. — Я не кричала, хотя в прошлом, представься мне такой случай, я бы рвала и метала. — На протяжении всего времени Скорби, я считала, что ты был прав. Я соответствовала твоим оскорблениям. Я была ничтожной, бесполезной, я так запустила себя, что была отвратительна сама себе. Мне не хотелось жить. Я была потрясена твоей жестокостью, и тем, как сильно ты можешь меня ненавидеть. Я думала, что на большее зло ты уже не способен. Но ты вернулся, чтобы доказать обратное. И продолжаешь доказывать до сих пор.
— Я жесток, — согласился Чили. — Но я не безосновательно жесток. Моя злость на тебя была соразмерна твоему предательству, Ива. Ты всегда оказываешься не на той стороне, когда меня хотят убить, ты заметила? А Девы… Они заслужили это. Клан паразитов. Люди Внешнего мира приносили им великую дань, но они ничего не давали взамен.
— Люди Внешнего мира от тебя пострадали куда сильнее.
— Если бы ты интересовалась политикой, то поняла бы смысл этого военного похода. Я отменяю неравенство, навязанное нам Мудрецом. Кому, если не мне исправлять его ошибки? А для тебя это выглядит бездумным насилием? Местью? Я уже перерос это. Время, когда меня могло удовлетворить банальное насилие, давно прошло.
Это вселяло надежду.
— Значит, ты отпустишь меня? Ничего кроме банального насилия со мной тебе больше не светит.
Чили мрачно на меня уставился. Он готов был сорваться, но всё же заговорил спокойно:
— Отпустить? Куда? К твоему мальчику-Старцу? Он либо мёртв, либо сбежал. — Заметив, как я опустила голову, страдая, Чили проворчал: — Не смей мне показывать слёз, пролитых по нему. Раз ты смогла забыть меня, значит, и его сможешь. Поставь очередную печать или как там у тебя это делается.
Я закрыла лицо ладонями, чтобы не показывать ему слёз, как он и хотел. Но это лишь сильнее разозлило Чили.
— Ты так демонстративно сходишь с ума по какому-то бродяге, чтобы досадить мне? Он чужой тебе! Он тебе никто! Он мужчина! В прошлом тебе этого было достаточно, чтобы возненавидеть кого угодно. Я не верю, что он особенный настолько, что мог понравиться тебе.
— Какое тебе дело? Когда ты ушёл, то сам благословил меня трахаться, с кем угодно.
— Когда я ушел, то оставил тебя там, где ты мечтала остаться! И где до тебя не мог добраться ни один мужчина! Но ты сама сбежала оттуда и раздвинула ноги перед первым, у кого на тебя член встал! Зачем? Мне назло?
— Нет. Это тебя вообще не касается. Назло тебе в этом было лишь то, что Илай меня не насиловал, — сказала я, добавляя: — В отличие от тебя.
Чили оказался рядом со мной за секунду, хватая за шею, и я испуганно замерла.
— Хватит называть это насилием, — процедил он, сближая наши лица. — Ты мечтала мне отдаться с тех самых пор, как впервые увидела. Что изменилось? Ты передумала в тот момент, когда я убил твоих пустоголовых подружек? Да даже когда я убил твою мати, ты умоляла взять тебя. Если бы я поимел тебя тогда, тебе бы это больше понравилось? В этом было бы столько же боли и злости, но с одним отличием — после этого ты бы уже никогда не обрела силу, к которой так стремилась.
Я горько усмехнулась.
— Спасибо. Даже предавая меня, ты умудряешься обо мне заботиться.
— «Предавая», я не изменял и не давал никому расписываться на своём члене! Я не сговаривался ни с кем, чтобы убить тебя! И не клялся никому в любви рядом с твоим обгоревшим телом! — прорычал он, нависая. — Ты хоть представляешь, как сильно я расстроен?
— Представляю. Ты проткнул меня мечом за это.
Вместо того чтобы ударить наотмашь, Чили наклонился и коснулся губами моей щеки в невесомом поцелуе, какие дарил мне только в детстве.