Цветущий репейник (сборник)
Шрифт:
— Дерево, — мрачно пошутил сын.
Он зашёл на террасу. Шарик, который вчера он принёс Светке, почти сдулся и висел не под потолком, как раньше, а у самого пола. Так и Витькино настроение: сдулось, как Светкин воздушный шарик.
Тётя Валя, как выяснилось, не железный заместитель главного редактора, не олицетворение тяжёлой механической пишущей машинки, стоявшей у неё на столе в качестве антиквариата, а обычная женщина, которая мечтает о ребёнке, но как деловой и хваткий человек, собирается практически купить себе этого самого ребёнка.
«Всё можно
Сон улетучился, сполз с кровати, где лежал мальчик, и заполз в самый дальний угол, наверное, в мышиную норку. Мышь уснула, перестала шуршать, подложив под усатую морду украденный Витькин сон.
Он поворочался и сел.
«Есть же у неё племянники, брат. Знает ведь, что у нас с деньгами плохо. Могла бы нам помогать. Со Светкой нянчиться — Светка для этого вполне подходящая личность… Сидит теперь одна, в пустой квартире, смотрит на пустую полку, где в книге „Дворцы и их тайная жизнь“ пряталось её счастье… Плохо, когда такое богатое воображение», — поджал губы Витёк.
Это воображение выручало его лишь в школе, когда писал сочинения, причём не только для себя, но и для всех разгильдяев в классе. Делал он это так ловко, что учительница никого не подозревала в списывании.
Витька плюхнулся головой на подушку. Он уже решил, что будет делать завтра. Почесал затылок и, вздыхая, потёр поясницу и чуть ниже.
Тётка встала на порог и, придерживая дверь, с недоумением смотрела на Витьку. На ней был голубой халат в розовый цветочек, что показалось Витьке признаком тёткиного горя. Она никогда не носила халатов, всегда облачалась в широкие блузки и просторные юбки.
Витька шмыгнул мимо неё в коридор, скинул кеды, положил рюкзак на галошницу.
— Что тебе? Дома что-нибудь?
— Я просто так приехал! — с вызовом ответил Витька. — Что, нельзя?
— Пожалуйста. Только мне некогда с тобой заниматься, — тётка показала на письменный стол, где её ждали аккуратные стопки рукописей. — Работы — только начать и кончить.
— Я посижу, — Витька оседлал верхом старинный венский стул, стоявший у окна.
Тётка пожала плечами и села за стол. Но пошуршала бумагами всего минуты две, обернулась к Витьке. Глаз прищурила, в углу рта сигарету зажала:
— Что ты хотел? Сидишь, пыхтишь…
— Вы правда хотели взять ребёнка?
— Не понимаю, какое тебе до этого дело, но да, я хотела.
— Теперь не сможете? — хмуро уточнил Витёк.
— Ты имеешь в виду пропавшие деньги? Конечно, я не смогу в ближайшее время усыновить ребёнка, — тётка вздохнула. — Значит, не судьба.
— Вы же выбрали ребёнка? Его другие заберут?
— Боюсь, что да… — тётка с хрустом раздавила недокуренную сигарету в железной пепельнице в форме листа кувшинки. — А что, собственно, тебя так волнует? Раньше я не замечала за тобой такой отзывчивости.
— По-вашему, я никого пожалеть не могу? — Витёк слез со стула.
— Можешь, можешь, — нетерпеливо согласилась тётка. — Вот и пожалей меня — мне к завтрашнему все эти тексты прочесть надо.
— Книжку у вас я взял. Хотел просто почитать, а там деньги. Деньги я потратил. Немного осталось, — Витёк перевёл дыхание, открыл зажмуренные глаза. — Можно попробовать сдать в магазин, деньги обратно… получить. Лодку… лодку я купил, с мотором. Её я не смог привезти. Но и её можно обратно продать.
Витька сел на стул, ссутулился в ожидании бури, тем более что тётка начала краснеть. Она молчала долго, перекладывая бумаги по столу с места на место. Витёк успел представить, что его ждёт. Тётка наверняка наорёт, запрёт в кладовке и отца вызовет. Отец вышел сегодня на работу и приедет быстро: порт от тёткиного дома находится неподалёку. Витёк зажмурился снова. Отец не спустит с рук этой выходки. Угостит нелюбимыми кренделями с перцем.
Тётка покивала каким-то своим мыслям.
— Ладно, Витька. Правильно говорят: что ни делается, всё к лучшему. Может, и ни к чему мне была эта затея с ребёнком?
— То есть как? — Витёк почувствовал, что забрезжил шанс выйти сухим из воды.
— Деньги что… Дело наживное, — тётка потёрла ладонями щёки, то ли взбодрить себя хотела, то ли освобождаясь от заблуждения. — Лодку, говоришь… Саша всё хотел моторку новую. Вам-то это нужно, живёте небогато, я же понимаю. Хотя… — тётка замялась. — Как мы Саше об этой лодке скажем? Он ведь суровый у нас мужчина, влепит тебе пару горячих.
Витька судорожно кивнул.
— Тогда так, — тётка опять закурила, щурясь от дыма. — Скажем, что деньги мне вернули. Книгу знакомый по ошибке взял. А лодку… я купила Саше в подарок. У него ведь день рождения скоро. Не продавать же её, в самом деле! А я к вам в отпуск приеду, покатаешь?
— Тётя Валя, — вскочил Витька. — Конечно! А папке не скажете, правда?
— Не скажу. Но воровать, Витя, больше не надо. Ты ведь и сам теперь не рад, что так вышло.
Витёк неуверенно кивнул. Он прикидывал, что если отдаст отцу новую лодку, то уж старую точно получит в своё распоряжение. Смекнул, что и тётка не совсем уж канцелярский сухарь и в случае чего с неё можно ещё что-нибудь выклянчить, раз так легко с пачкой денег рассталась.
Тётка посмотрела на лохматого, лопоухого племянника и скептически покачала головой:
— Что, Витька, из тебя вырастет?
— Дерево, — по привычке ответил он.
Так и вышло, как спланировал хитрый Витёк. Обрадованный, ошарашенный отец получил новенькую лодку. Мама целыми днями хлопотала вокруг приехавшей в отпуск тёти Вали, обкармливая её борщами, оладьями, фруктами, молоком, сметаной. Витька стал обладателем старой отцовской лодки, которую спрятал в свой потайной эллинг, пока отец не передумал.
И только тётка в длинном бежевом льняном сарафане, оттенявшем её смуглые руки и ноги, бродила по окрестностям с сигаретой, дым которой заставлял её щуриться. Подолгу стояла у плетня на окраине посёлка и смотрела оттуда с холма, как купается на тёплой отмели поселковая малышня.