Цветы для Розы
Шрифт:
— Каким образом? — Брови Патрика К. удивленно приподнялись.— Япония ведь не является страной, ведущей боевые действия. Да, и вот еще что,— он снова обернулся к инженеру,— чтобы не было сомнений в достоверности, подбрось им пару интересных принципов. Разумеется, совсем не обязательно вдаваться в детали настолько, чтобы они смогли что-нибудь скопировать. Просто несколько параллелей с тем, что уже существует в настоящее время, и тем, что происходит в других областях…
Так и было решено. И вот теперь, спустя два месяца, они сидят в Париже в холле «Георга V» и потягивают кампари с содовой в ожидании машины, которую портье вызвал по их просьбе заранее, чтобы
— Нет, черт подери, дольше мы его ждать не можем. Пошли. Сколь, ребята, выпьем за удачную встречу с япошками.
Они выпили и поднялись как раз в тот самый момент, когда подошедший к ним швейцар с галунами объявил на превосходном английском:
— Машина ждет, джентльмены.
— Спасибо, старина,— сказал Патрик К. И, чувствуя себя в данный момент чрезвычайно значительной персоной, первым важно прошествовал сквозь вращающиеся двери, ослепительно сверкающие стеклом и начищенной медью.
На улице стоял теплый, темный парижский вечер; только что начавшийся приятный мелкий дождик падал на тротуар. В свете фар проносящихся мимо автомобилей его капли мерцали подобно серебряным бусинкам.
Джон Тирен припарковался у тротуара неподалеку от въезда в гараж виллы Вульфа. С обеих сторон улицы стояло несколько автомобилей: пара полицейских машин, передвижная судебно-медицинская лаборатория, «скорая помощь» и частные машины. Он запер свой «вольво», вошел в ворота и оказался в окружении деловито снующих людей. У входа в гараж был установлен мощный прожектор, луч которого, преодолевая пелену мелкого дождя, освещал каждый уголок помещения. Багажник машины Вульфа был открыт и зиял, как широко распахнутая жадная пасть чудовища. При виде этого зрелища Тирен пришел к заключению, что тело его коллеги уже извлекли оттуда и перенесли, по-видимому, в машину «скорой помощи», где оно и находится в данный момент, ожидая отправки в морг. Бросив быстрый взгляд на часы, он отметил, что дорога от стоянки перед посольством до Шату заняла двадцать пять минут — на часах было без двадцати восемь.
Идя к дому, он напряженно всматривался в темноту, пытаясь сквозь моросящий дождь обнаружить в толпе молча и быстро работающих людей комиссара Бурье. Кругом то и дело сверкали вспышки магния. Два констебля устанавливали барьеры заграждения с табличками «Вход воспрещен» от ворот к гаражу и вокруг него. Несколько любопытных соседей и зевак уже собрались перед виллой, пронюхав откуда-то, что за высокой оградой происходит что-то интересное. Пара одетых в штатское людей, по-видимому агентов ДСТ — Полиции безопасности,— стояли неподвижно, засунув руки глубоко в карманы плащей; другие, вероятно следователи и эксперты, собрались группой чуть подальше, сокрушенно поглядывая на упорно моросящий дождь, который наверняка существенно затруднит поиск возможных следов.
Наконец, метрах в двадцати от Тирена из-за угла виллы показалась маленькая круглая фигура комиссара. Он шел медленно, но, увидев Тирена, ускорил шаг и направился к нему. Они обменялись крепким рукопожатием. Первым заговорил Ален Бурье:
— Я только что побывал наверху и переговорил с мадам Вульф. Да уж, в чем-чем, а в присутствии духа ей не откажешь.— Бурье состроил восхищенную гримасу и всплеснул маленькими толстыми ручками. У него было круглое добродушное лицо с карими глазами и коротко остриженными, торчащими ежиком рыжими волосами. Верхняя пуговица рубашки была постоянно расстегнута, и узел галстука болтался на несколько сантиметров ниже того места, где ему полагалось быть.— Она спросила, не могли бы мы подождать со всеми вопросами до завтра, поскольку сейчас ей необходимо принять гостей. Подумать только, гостей! В такой момент…
Тирен кивнул:
— Да, конечно, мне тоже кажется, что такое чувство долга граничит с абсурдом. Но с вашей, полицейской, точки зрения, по-моему, это не играет слишком уж большой роли, если вы поговорите с ней несколько позже. Если она вообще захочет говорить с вами,— многозначительно добавил он.
— Разумеется, время терпит. Тем более у нас сейчас есть чем заняться. Кстати, вы еще не знакомы? Комиссар Леруж из полиции Шату.
К ним подошел высокий худой человек в полицейском мундире и поздоровался с Бурье. Тот представил ему Тирена, прибавив, что этот шведский дипломат также выразил желание участвовать в расследовании и быть в курсе всех последующих шагов полиции,— с прокуратурой вопрос уже согласован. Леруж весьма неохотно кивнул. Это не укрылось от Тирена; он прекрасно знал, что местная полиция не любит, когда кто-нибудь вмешивается в ее действия. Пробормотав, что, к сожалению, должен их покинуть, поскольку мадам Вульф уже, вероятно, ожидает его, он отошел.
С первого взгляда было ясно, что Эльза Вульф ждет гостей. На ней был брючный костюм из черного шелка с короткими, до локтей, узкими рукавами, из украшений — строгое жемчужное ожерелье и узкий золотой браслет, также с жемчугом. Она была слегка подкрашена, однако косметика не скрывала бледности лица. У Тирена мелькнула мысль, что такой вид с равным успехом годится как для приема гостей, так и для поминок. Хотя он и знал все обстоятельства, это показалось ему странным. Утешающим жестом он положил ей руки на плечи. Она слабо улыбнулась, как бы благодаря, и прижалась к его груди.
— Не надо ничего говорить,— сказала она.— Как хорошо, что ты пришел. Теперь я спокойна, все будет в порядке.
— Ты не сможешь этого выдержать.
Она сделала странный жест, как будто хотела кивнуть и покачать головой одновременно:
— Выдержу.
Он решительно сказал:
— Когда гости соберутся, я сообщу им. Скажу, что, к сожалению, вечер придется отменить, поскольку возникли непредвиденные обстоятельства. В худшем случае придется…
— Ты скажешь им, что Виктора…?
— Да, в худшем случае. Но будем надеяться, этого не потребуется.
— Я думаю, что сумею принять их.
— Но это же немыслимо. Ты не должна…
Она отстранилась и взглянула ему прямо в глаза. Во взгляде ее был вызов.
— Не должна? Это что, приказ?
— Нет. Ты знаешь, здесь я не могу приказывать. Это твой дом, да и кроме того, прием неофициальный. Конечно, ты можешь поступать, как тебе хочется, однако что касается меня, то я бы…
— То ты бы не стал. Тогда зачем ты здесь?
— Во-первых — и это главное,— поскольку убийство дипломата, когда бы, где и почему это ни случилось,— дело посольства. Во-вторых, поскольку я подумал, что ты действительно нуждаешься в моей помощи, чтобы отменить прием. В-третьих…— он замялся и отвел глаза,— если все же не удастся его отменить, чтобы заменить Виктора в роли хозяина.
На глазах у нее показались слезы. Красавицей ее не назовешь — скорее какая-то бесцветная, невзрачная,— однако блеск слез делал глаза удивительно выразительными.