Цветы Форкосиган-Вашнуя
Шрифт:
– То есть он солгал мне?
– Ну… скажем… – отозвалась Катриона, – умолчал кое о чем.
И это рано или поздно вырастет в проблему. Только вот поздно или рано?
Энрике нахмурился.
Катриона вздохнула, выбралась из флайера и принялась отстегивать шлем и маску.
– Ты что?! – забеспокоился доктор.
– Пойду, поговорю с этой девушкой. Сама она ведь ни за что не выйдет из кустов. Сидит там где-нибудь, съежившись, и плачет. Жестоко оставлять ее так.
– Но твой муж очень расстроится, если узнает, что я позволил…
Катриона освободила прядь волос из-под герметизирующей
– Позволил? – негромко повторила она, и угроза прозвучала в ее голосе.
Затем, сжалившись над Энрике, закончила примиряюще:
– Совсем необязательно упоминать об этом.
Да уж, сказано совершенно в манере Майлза и, если подумать, была в этом некая космическая справедливость.
– Вот это и называется – Форкосиганы! – воскликнул Энрике, всплеснув руками.
Катриона улыбнулась доктору, засунула шлем под мышку и направилась к лесу.
– Оставайся здесь и будь начеку, – добавила она, чтобы он почувствовал, что состоит при деле, и не увязался бы за ней – а без него она сможет выяснить куда как больше.
– Эти люди могут быть серийными убийцами, – ворчливо бросил он ей вслед. – Радиоактивными серийными убийцами.
Не обернувшись и даже не замедлив шаг, Катриона отмахнулась от его слов.
Для нее эта прогулка может вылиться в ночь, проведенную в главной больнице Хассадара, подумала Катриона без особой радости. Навалятся на нее врачи с их терапией, будут иголки втыкать, заставят делать пи-пи в градуированные мензурки, а, может, и еще к чему принудят… Конечно, это лишь перестраховка – тем более что все дети, которых она хотела иметь и имеет, уже появились из генетически очищенных, замороженных эмбрионов, которых хранили в центре репродукции в Хассадаре до того момента, когда у их родителей (о, чудесный черный юмор!) появилось наконец время ими заниматься. И, так или иначе, земной поклон Ори Пим!
Очень медленно и спокойно Катриона шла к зарослям посреди бурелома, пока не остановилась в нескольких метрах от кустов. Там вповалку лежали гниющие стволы деревьев, перевитые зеленым диким виноградом и плющом; во все стороны вольготно раскинулись пышные побеги черники. Катриона села на землю, подняла лицо и позвала, постаравшись придать своему голосу материнские интонации – мягкие и успокаивающие:
– Эй! Мне очень жаль, что мы напугали тебя. Меня зовут Катриона. А тебя как?
Ответом ей была тишина.
– Я не призрак, – продолжала Катриона. – Я живой человек, женщина. А это просто такая смешная шапка, смотри!
Она надела на голову шлем и вновь сняла, отложив в сторону. У Майлза эти трюки получаются гораздо убедительнее – ему не раз доводилось демонстрировать нечто подобное. Но сейчас в деле был другой Форкосиган. Точнее – была.
В черничнике послышался легкий шорох. Катриона сидела неподвижно. Если эта женщина-девушка выскочит из зарослей и бросится прочь, нужно ли будет ее преследовать? Скорее всего нет. Да и куда ей бежать? Конечно, во всей зоне полных три тысячи квадратных километров, но… А, вот и она! Круглое, желтоватое, встревоженное лицо осторожно выглянуло из-за дерева.
– Какая ты красивая! – произнесла она чуть надтреснутым голосом.
Катриона едва не вздрогнула, но подавила импульс. Когда в гостиных Форбарр-Султана к ней обращались с подобными комплиментами, это чаще всего была преамбула, за которой следовала просьба допустить просителя или просительницу к аудиенции с лордом Форкосиганом. Или прелюдией к флирту, о чем, конечно же, по мнению человека, произносящего эти слова, не стоило сообщать лорду. Правда, такого рода кавалеров леди Форкосиган своим вниманием не удостаивала. Но все гостиные остались за тысячи километров отсюда… Поэтому она ответила без церемоний:
– Приятно слышать.
– Ты принцесса? – последовал вопрос.
– Нет!
И слава богу. А она ждала принцессу? Должно быть, через эти края проезжает не так много принцесс. Или здесь работает вывернутая логика волшебной сказки: если все принцессы – писаные красавицы, то все красавицы, соответственно – принцессы?
– Так как тебя зовут?
Долгая пауза, и ответ:
– Ядвига.
– Красивое имя!
Эпитет, который в случае с этой девушкой подходил, увы, лишь имени. Когда Ядвига наконец выбралась из зарослей, Катриона увидела, что ее шею украшает бугристый бесцветный нарост размером с кулак. Что это? Зоб или рак трахеи? Или одновременно и то, и другое? Вот почему голос девушки звучал так хрипло, надтреснуто. Катриона непроизвольно сглотнула.
– Правда? – спросила Ядвига.
– Правда, – отозвалась Катриона.
И, не откладывая дела в долгий ящик, поинтересовалась:
– Ты знаешь Вадима Самми, смотрителя? Я встретилась с ним первый раз несколько дней назад. Похоже, он хороший человек.
Услышав имя смотрителя, девушка вышла из зарослей и села в отдалении на землю, бессознательно имитируя позу Катрионы. Вот она, магия имени. В Форбарр-Султане это тоже работает.
– Ты живешь в доме на трех столбах? – спросила Катриона. – Этот дом построил настоящий мастер.
Ядвига кивнула. Вырост на ее шее колыхнулся вверх-вниз. Катриона постаралась не смотреть на него и вообще никак не реагировать.
– А кто с тобой живет? – продолжала она. – Одному ведь жить плохо.
Хотя сейчас Ядвига была одна. Почему? Та палка, на которую была закрыта дверь, не являлась серьезным препятствием – достаточно хорошенько нажать изнутри, и она сломается. Но ведь кто-то же сделал это, и именно снаружи!
– Со мной живет ма Роджи. И Борис. А еще Ингиси, я его люблю больше всех.
Ядвига склонила голову набок и спросила, в свою очередь:
– А где ты живешь?
– Иногда в Хассадаре. А иногда в Форбарр-Султане. Но мое любимое место – неподалеку от длинного озера у самых Дендарийских гор, возле Форкосиган – Сюрло.
Девушка попыталась осмыслить сказанное.
– Как много всего, – произнесла она наконец.
– Да, немало.
Трудно было сказать, что происходит в голове у этой простушки.
– И это далеко? – спросила Ядвига.
– Если на флайере, то не очень. Пешком, конечно, дойти туда трудно. А ты бывала в Хассадаре?