Цветы на чердаке
Шрифт:
У меня на языке вертелись слова: мужчина должен знать, что у его жены четверо детей от первого брака. Ох, как мне хотелось сказать это! Но Крис посмотрел на меня многозначительно, а близнецы теснились рядом, согнувшись и уставившись в телевизор. И я не знала, сказать ли мне или промолчать. По крайней мере, пока молчишь, не наживешь врагов. Может быть, она по своему права.
Боже, пусть она будет права. Обнови мою веру, Боже. Дай мне поверить в нее снова. Дай мне уверовать, что она прекрасна не только телом, но и душой тоже.
Любовь. Как часто это слово встречается в книгах. Снова и снова. Вы можете быть богаты и здоровы, красивы и талантливы, но у вас нет ничего, если нет любви.
Это направило ход моих мыслей к тому дню в преддверии зимы, когда дождь хлестал по крыше, а близнецы сидели на полу в спальне перед телевизором. Крис и я были на чердаке, лежа бок о бок на старом матрасе у окна в классной комнате. Мы читали одну из тех старинных книг, что мама принесла нам из большой библиотеки внизу. Скоро чердак будет вновь отобран у нас студеной зимой, поэтому мы старались проводить там как можно больше времени, пока это было возможно. Крис любил пробежать страницу, а затем быстро перескочить на другую. Я же любила пройтись не спеша по прекрасной строчке, прочитывая некоторые дважды, а то и трижды. Мы не раз спорили по этому поводу.
Читай быстрее, Кэти. Ты что, хочешь выучить наизусть эти слова?
Но в этот день он был терпелив. Он ложился на спину, глядя в потолок, пока я проводила время, смакуя каждую так прекрасно написанную строчку, проникаясь духом викторианских времен, когда люд и носили такие нарядные одежды и говорили так элегантно, и так глубоко чувствовали любовь. С первого же отрывка эта история окутала нас обоих мистическим, романтическим очарованием. С каждой страницей мы все глубже медленно и подробно погружались в историю двух блистательных любовников по имени Лили и Раймонд, которые преодолевали немыслимые препятствия, чтобы достигнуть волшебной страны, где на пурпурной траве все мечты сбываются. Боже, как я желала, чтобы они нашли это место! Но затем открывалась вся трагедия их жизни. Представляете, оказывается, все это время они находились на этой самой особой траве! Все время были на ней и ни разу даже не взглянули вниз. Я ненавидела несчастливые концы! Я с досадой захлопнула книжку и швырнула ее о ближайшую стену.
— Что за дурацкая история, смешнее не придумаешь! — Я с упреком взглянула на Криса, как будто это он написал книжку. — Неважно, кого я полюблю, но надо же уметь прощать и забывать!
Я продолжала критиковать эту бедную книжку вместе с бурей, бушевавшей за стеной, погода и я неистовствовали в одном темпе.
— Ну почему они не написали как-то иначе? Неужели возможно, что двое интеллигентных людей витают в облаках и не осознают реальных событий, которые неминуемо ведут к несчастью? Никогда, никогда я не буду, такой же как Лили, да и Раймонд тоже! Дураки идеалисты, которым не хватает здравого смысла просто взглянуть себе под ноги!
Кажется, мой брат был поражен, что книжка так задела меня, но затем он призадумался, глядя на струи дождя.
— Наверное, влюбленным и не положено глядеть на землю. Эта история символическая, а земля олицетворяет собой реальность, с ее несчастьями, случайными болезнями, смертью, убийствами и всяческими трагедиями. Влюбленным положено смотреть в небеса, там их прекрасным иллюзиям ничего не грозит.
Настроение у меня испортилось. Я взглянула на него хмуро и угрюмо.
— Когда я влюблюсь, я возведу гору до неба. И там мы, я и мой возлюбленный, будем наслаждаться обоими мирами, реальность будет прямо у нас под ногами, а иллюзии в облаках прямо у нас над головой. И пускай пурпурная трава разрастается кругом, пусть поднимается до наших глаз.
Он рассмеялся, обнял меня и поцеловал легко и нежно, и глаза его светились нежностью и добротой в полумраке холодного чердака.
— О да, моя Кэти способна на это! Сохранить все иллюзии, танцевать в высокой пурпурной траве, которая доходит тебе до глаз, носить одежды тоньше паутинки, сделанные из облаков! Уж она бы вертелась, летала и выделывала пируэты, пока ее неловкий и неуклюжий любовник топал за ней, тоже пытаясь танцевать.
Это была скользкая почва. Я поспешила туда, где твердо стояла на ногах.
— Но все-таки это прекрасная история, по-своему, конечно. Мне было так жаль Лили и Раймонда, они могли бы иначе устроить свою жизнь. Когда Лили сказала Раймонду всю правду, как ее фактически изнасиловал этот ужасный человек, он не должен был обвинять ее в том, что она соблазнила его. Никто в здравом уме не захочет соблазнять человека, у которого восемь детей.
— Ох, Кэти, иногда, правда, ты уж хватаешь через край.
Его голос звучал глубже, чем обычно, когда он сказал это. Его мягкий взгляд скользнул медленно по моему лицу, задержавшись на губах, затем скользнул вниз на грудь, на ноги, обтянутые белым трико. Поверх трико на мне была надета короткая шерстяная юбочка и вязаный свитер. Затем его глаза снова устремились вверх, встретившись с моим удивленным взглядом. Он вспыхнул, заметив, что я тоже не спускаю с него глаз, и отвернулся в сторону, уже второй раз за сегодня. Я лежала достаточно близко, чтобы услышать, как стучит его сердце — быстро, быстрее, быстрее, и вдруг мое сердце словно поймало этот ритм и застучало в такт с ним, как обычно стучат сердца — тук-тук, тук-тук. Он быстро взглянул на меня. Наши глаза встретились и замерли. Он нервно засмеялся, стараясь показать, что все это серьезно.
— Первый раз ты была права, Кэти! Только безумные люди могут умирать от любви. Ставлю сто против одного, что этот романтический и наркотический любовный коктейль состряпала женщина!
Всего минуту назад я негодовала на автора за несчастный конец, но сейчас я рванулась на его защиту.
— Т.Т.Эллис — это благополучно может быть и мужчина! Хотя я сомневаюсь, что в девятнадцатом веке женщина-автор могла опубликовать свое произведение иначе, как скрывшись за инициалами или мужским именем. И почему это вечно мужчины считают, что женщина только и способна, что писать сентиментальные романы и слезливые истории и не способна создать ничего путного? Разве не бывает и у мужчин романтических настроений? Разве не мечтают мужчины об идеальной любви? А мне показалось, что Раймонд еще больше сюсюкал, чем Лили.
— Не спрашивай меня о, мужчинах, — с неожиданной горечью взорвался он и продолжал с упреком: — Разве живя здесь, наверху, я могу знать, как должен чувствовать настоящий мужчина? Здесь я не могу себе позволить романтических настроений. Не делать этого, не делать того, отводить постоянно глаза и не замечать прямо перед собой вот этих твоих глаз, все скрывать, притворяться, что я только брат, и у меня нет других чувств и эмоций, кроме детских. Похоже, некоторые глупые девчонки считают, что наш будущий доктор начисто лишен сексуальности.
Я вытаращила глаза. Такая неистовая вспышка со стороны человека, который редко позволял себе нечто из ряда вон выходящее, повергла меня в изумление. За всю жизнь он не разговаривал со мной так горячо и с таким гневом. Нет, я просто кислятина, гнилое яблоко в бочке других, хороших. Я осквернила его. Сейчас он вел себя как тогда, когда мама уходила надолго. Ох, как же жестоко было с моей стороны растревожить его. Ему надо было навсегда остаться самим собой, беззаботным и бодрым счастливчиком-оптимистом. Не украла ли я у него самое замечательное качество, кроме его внешности и очарования?