Цветы на могиле
Шрифт:
Остаток утра я провел в полицейском управлении и подписал разрешение на вскрытие, которое должно было пройти во второй половине дня. Рейнолдс пообещал выдать мне останки Морин завтра или послезавтра. Потом лейтенант расспросил двоих сыщиков, которые утром побывали на Тиммонс-стрит. Им не удалось узнать ничего нового. Свидетелей убийства так и не нашлось.
Рейнолдс сказал, что меня отвезут домой в патрульной машине, и спросил:
– Не желаете ещё прогуляться?
– Если нужно.
– Думаю, нужно. Я хочу, чтобы вы были под рукой. Какое-нибудь случайное
– Я перекушу. А вы за мной заедете.
Меня повез домой молодой краснолицый полицейский, который всю дорогу сочувственно молчал и держался крайне предупредительно. Когда я сказал, что хочу проехать по Тиммонс-стрит, парень, похоже, отнесся к этому с пониманием.
Возможно, это был просто порыв, причем не самого благородного свойства, но, скорее, мною руководило желание пройти весь путь до конца, раз уж я оказался не в силах предотвратить этот конец.
Тиммонс-стрит выглядела заброшенной и обшарпанной. Вдоль неё тянулись грязные, окутанные тишиной склады, обращенные воротами к серой, набухшей от дождя реке. Мрачную картину оживляли только две бильярдных, в дверях которых маячили тощие подростки, да пара-тройка убогих ресторанчиков.
Единственным местом, где хоть что-то происходило, был причал. В конце старинного пирса, возле склада, принадлежавшего, если верить облупленной вывеске, фирме "Куколович и сыновья", стояла помятая баржа. Моряки сноровисто ошвартовали её, и маленький буксирчик, дав гудок, с пыхтением поплыл вниз по течению, к океану.
– Вон там, мистер Грифффин, - сказал молодой полицейский.
Он остановил машину. Я вылез и сделал несколько шагов. Полицейские начертили на растрескавшемся асфальте белые линии, но, кроме них, ничто не напоминало о разыгравшейся здесь трагедии. Улица как улица. Словно и не было ничего. Я не заметил даже тормозного следа машины. Ну, да ведь водитель и не тормозил. Он задавил Морин вполне сознательно.
Я вернулся в машину, и молодой полицейский доставил меня домой.
Там были только Вики и Пенни. Уилл уехал полчаса назад, предварительно позвонив на службу.
Вики накормила меня бутербродами, салатом и тортом. Уплетая за обе щеки, Пенни рассказывала мне, как чудесно прошло утро. Потом Вики увела её наверх и уложила вздремнуть.
Когда она вернулась, я приканчивал кофе. Мы вместе убрали со стола. Сложив посуду в мойку, Вики посмотрела мне в глаза.
– Я ищу работу, Стив.
– Я-то думал, вы учительница.
– Это так. Но сейчас летние каникулы, у меня уйма времени, и я не знаю, куда себя деть. Три последних года я посещала летние курсы при университете, но потом мне надоело.
– Она пустила горячую воду и плеснула в мойку жидкого мыла.
– Конечно, вам сейчас не до того, но поверьте: найти домработницу и няньку для Пенни будет ох как непросто. Позвольте мне помочь вам. Всего несколько дней, пока вы не придете в себя и не начнете налаживать свою жизнь.
Я кивнул.
– Вы во многом похожи на нее.
– На Морин?
–
Приехал Рейнолдс на патрульной машине. Я устроился на сиденье и спросил:
– Куда поедем?
– В питомник, где выращивают саженцы, а потом - в гастроном.
Поездка в питомник оказалась пустой тратой времени. Никто из тамошних работников не видел, как два дня назад машина едва не сбила женщину.
Тогда мы покатили в универсам, расположенный к югу от Мид-Парк, и побеседовали с управляющим. Протирая стекла очков, тот сказал:
– Да, помню, как мои работники рассказывали, будто бы какую-то женщину чуть не задавили.
– Кто именно видел это?
– спросил Рейнолдс.
– Да откуда мне знать?
– Давайте это выясним.
Нашей третьей по счету собеседницей оказалась черноволосая толстая кассирша. За её спиной выстроилась очередь из любознательных покупателей с мешками в руках.
– Ой, мамочки!
– воскликнула толстуха.
– Да, помню. Ее едва не убили!
– Вы сами это видели?
– спросил лейтенант.
– Нет. Но он мне первой рассказал.
– Кто?
– Томми Хайнс. Он все видел.
Рейнолдс взглянул на управляющего.
– Это наш товаровед, - пояснил тот.
– Когда образуется очередь, он помогает укладывать покупки в мешки и относит их на автостоянку. Сейчас он в подсобке, помидоры привезли.
В подсобке было холодно и темно, повсюду валялись ящики и корзины, воняло черноземом и подгнившими яблоками. Томми оказался тощим долговязым парнем с белобрысой шевелюрой. Он подошел к нам, вытирая лицо длинным белым фартуком, изучил жетон Рейнолдса, вгляделся в лицо лейтенанта.
– Да, я видел, как ту даму едва не задавили. Она что, разыскивает водителя?
– Вроде того. Узнаете ее?
– Рейнолдс достал из внутреннего кармана фотографию - уменьшенную копию той, которую Де-Костер забрал из дома накануне. Интересно, сколько таких маленьких снимков сейчас путешествует по городу в карманах любопытных сыщиков?
– Да, это она, - уверенно ответил Томми.
– Хотя вчера она была напугана и выглядела чуточку иначе.
– Расскажите нам, что именно вы видели, - попросил Рейнолдс.
– Ну... мы уже закрывались, и народу было битком. Я взял два мешка со снедью и понес на стоянку, а когда бежал обратно, эта дама вышла из магазина. Она сама несла свои покупки, маленький сверток. Я не обратил на неё особого внимания, помню только, что женщина была видная. Она сошла с тротуара и начала переходить улицу. Иногда покупатели ставят машины напротив, потому что при оживленном движении со стоянки трудно вырулить налево. Женщина миновала середину проезжей части и вдруг закричала, хотя и не очень громко. Я не смотрел на нее, шел в магазин, но, когда услышал крик, обернулся. В потоке машин выдался просвет, и она пошла, но тут как раз эта тачка, видать, свернула на перекрестке. Водитель несся как угорелый, и, когда женщина закричала, он, должно быть, потерял голову...