Цветы над адом

Тути Илария

Однако, возможно, ей только показалось.

1

Наши дни

Мертвая ворона валялась у края тропинки: растрепанные перья с фиолетовым отливом, разинутый клюв. Под вздутым брюхом виднелось кровавое, уже высохшее, несмотря на влажность, пятно.

Видимо, птица лежала здесь давно – один стеклянный глаз уставился в тяжелые облака, сулившие снег, а второго и вовсе не было.

Матиас, присев на корточки, уже довольно долго ее рассматривал. Ему было интересно,

покидают ли блохи тело, когда сердце перестает биться. Он слышал об этом от одного охотника, и эта мысль, занятная и притягательная, долго не давала ему покоя.

Он тронул мертвую птицу пальцем. Ворона оказалась старой. Он понял это по белесому, лысому клюву. Скрюченные когти на окоченевших лапах застыли в воздухе.

Матиас сразу же вытер перчатку о штаны. Если о том, что он засмотрелся на падаль, узнает отец, ему не поздоровится. Тот всегда ругался, застав его за разглядыванием дохлых мелких животных в саду или в роще за домом. Даже обзывал непонятным нехорошим словом. Матиас пытался найти его в словаре. Но обидное слово вылетело из головы: оно было как-то связано с «сумасбродством».

Матиас хотел стать ветеринаром и не упускал возможности узнать что-нибудь новое. «Наблюдай, и многому научишься, – сказал однажды дедушка. – Остальное придет методом проб и ошибок».

Мальчик поднялся, не сводя глаз с мертвой птицы. Сначала ему хотелось ее похоронить, но затем он передумал: хищная природа, изголодавшаяся по таким останкам, найдет им лучшее применение.

Церковные колокола прозвонили половину третьего. Было поздно, остальные уже ждали его в тайном месте.

Он заспешил по скользкой тропинке. Сегодня утром деревня Травени проснулась под белоснежным покрывалом. И хотя снег сразу же растаял, все говорило о том, что лыжный сезон не за горами.

Он дошел до горного склона неподалеку от деревни. Среди низкорослых сосен и елей виднелся памятник павшим в сражениях с Наполеоном. Бронзовый гренадер с лихо закрученными усами сурово всматривался вдаль. На штыке развевался синий шарф: значит, кто-то уже залез туда и вывесил условный знак.

Матиас ускорил шаг. Утром в школе им объяснили значение слова «лидер». Оно запало ему в голову. Мальчику нравилось его решительное звучание, но еще больше нравилась мысль о том, чтобы вести за собой остальных.

«Лидер защищает своих товарищей», – сказала учительница. Матиас именно так и поступал. Он был вожаком среди друзей не только в силу возраста (ему уже исполнилось десять лет, два месяца и семь дней), но и потому, что на него всегда можно было положиться.

Поэтому на памятнике должен был развеваться его шарф, а не Диего. Ему следовало прийти первым и помочь остальным – хотя все ребята прекрасно знали дорогу. Вместо этого он замешкался, разглядывая мертвую ворону. Наверное, отец прав на его счет.

В этом месте скалы уходили вниз, к руслу горной речки. В каньоне, на глубине нескольких десятков метров, рокотала вода.

Матиас начал спускаться по крутой тропинке. Чтобы наверстать упущенное время, он спешил и хватался за ограждение

всякий раз, когда под ногами рассыпался щебень. Спуск он закончил на трясущихся ногах, с пылающим лицом и запыхавшись.

Не мешкая он двинулся вдоль старой петляющей речки. Щебенка чередовалась с железными и деревянными ступеньками, примыкавшими к скалам. От отливавшей изумрудным воды пахло льдом. Сюда не проникал ни солнечный свет, ни тепло.

Прислушиваясь к собственному дыханию и стуку сердца, Матиас вдруг понял, что вокруг никого нет. В это время года туристы предпочитали лыжные трассы: внизу было слишком холодно и небезопасно.

Без явной на то причины он ускорил шаг. Вверху, над кронами елей, на высоте шестидесяти метров кусочек неба прорезал старый железнодорожный мост, который полтора века назад строил еще его прапрадед.

Не глядя под ноги, Матиас поскользнулся на заледенелом камне, упал и разбил коленку. Вслед за его удивленным возгласом из леса донесся какой-то шум. Глухой крик. Испугавшись, он обернулся.

«Лес – не место для детских игр», – пришли на ум мамины слова.

Поднявшись, он не взглянул ни на разорванные джинсы, ни на саднившие под шерстяными перчатками ладони. По ступенькам обошел выступающую скалу. С одной стороны – мох, с другой – водоворот. Дальше тропинка ныряла в небольшой грот. Матиас пробежал эти темные метры, убеждая себя, что им движет не страх, а спешка. Выбравшись наружу, он остановился. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь толщу деревьев, окрашивал золотом землю. Небольшой водопад над речкой грохотал по камням, рассыпая по сторонам водяную пыль. Когда летом в ущелье пробиралось солнце, над водопадом переливалась радуга.

На каменистом берегу, усевшись полукругом, его уже поджидали друзья: Лючия, Диего и Оливер.

Увидев их, Матиас вмиг забыл обо всех своих страхах. Его губы тронула улыбка. Сзади никого не было. Никто не шел за ним по пятам.

Он с вызовом обернулся на мрачный грот. Победа на его стороне, он – лидер. И тут его улыбка погасла.

Сомнения растаяли.

В темноте кто-то был, и этот кто-то за ним наблюдал.

2

Тело лежало в заиндевевшей траве. Черные как смоль волосы на голове и в паху резко контрастировали с белизной кожи. На заднем плане расстилался лес. В тех местах на поляне, куда не проникало солнце, лежал снег. Ночью срывались редкие хлопья, и одна снежинка запуталась в ресницах покойника.

Мужчина лежал на спине, руки вдоль туловища, ладони на подушках из мха. Следов борьбы не было. Из пальцев торчал тусклый зимний цветок.

Это походило на картину, написанную застывшей в жилах кровью и окоченевшими членами. При таком холоде тело отлично сохранилось. Единственным различимым запахом был запах влажной земли и перегноя.

О покойнике позаботились.

Вокруг тела кто-то расставил примитивные силки из бечевки.

– Чтобы отпугнуть животных. Убийца хотел, чтобы мы нашли труп в нетронутом виде, – подытожил сиплый голос.