Цветы зла
Шрифт:
– Вы получите не результат, а то, что хотите, – уточнил Евгений Александрович.
Глаза Святослава Валентиновича стали колкими.
– Вы так уверены в положительном исходе расследования?
– Если убийство вашей жены не связано с ее работой в Правительстве – абсолютно.
Евгений Александрович не кривил душой. Что-то говорило ему, что он найдет убийцу. Что он уже в его кармане.
– А почему вы не спросили, кого я подозреваю? – Кнушевицкий не был простаком. Самоуверенный вид Смирнова поколебал
– Если бы вы кого-нибудь подозревали, вы пришли бы не к нам, а к знакомому полковнику с Петровки, – криво усмехнулся Смирнов. – За миллион долларов он бы в лепешку расшибся и нашел убийцу, который устроил бы и вас, и правосудие.
Марья Ивановна, недовольно качнув головой, посмотрела на супруга: "Много говоришь".
На это супруг улыбнулся и спросил гостя:
– Вы говорили, что у Кристины Владимировны были любовники...
– Я этого не говорил...
– Вы сказали, что она была красивой и целеустремленной... И что у нее было много поклонников.
Кнушевицкий посмотрел на часы.
– Послушайте, Святослав Валентинович, – мягко улыбнулся Смирнов. – Знаете, в чем ваша поведенческая ошибка?
– В чем? – автоматически спросил гость, уже, видимо, решивший откланяться.
– В том, что вы считаете нас мм... собеседниками, что ли... В общем, людьми. А в данный момент мы с Марьей Ивановной не вполне люди. Мы – детективы или, если хотите, автоматы по раскрытию преступлений, бесстрастные автоматы, день работы которых стоит тысячу долларов. Если вы накинете еще пятьсот за утонченность общения и политес, мы готовы отложить на час визит другого нашего клиента.
– Да, у нее были любовники, – подумав, сказал Святослав Валентинович. – Точнее, любовник. Он владелец небольшого охотничьего ресторана на Тверской...
– Имя, фамилия, наклонности? – спросил Евгений Александрович, чуть не добавив "явки".
– Владимир Эгисиани, отчества не знаю, – начал говорить Кнушевицкий, что-то в себе преодолев. – Он – грузин по отцу. Уверен, что принадлежит к грузинской мафии. Довольно-таки видный мужчина. Накаченный. Ведет себя крайне самоуверенно. Частый посетитель казино и ресторанов со стриптизом.
– Откуда у вас эти сведения? – спросила Марья Ивановна.
– Он бывал у нас на даче. Приезжал за Кристиной... Потом она рассказывала нам, сколько проиграла или выиграла.
– И вы его не подозреваете в убийстве жены?
– Нет...
– Почему?
– Он приезжал в ночь после смерти Кристины... На двух машинах, набитых головорезами... Не постучав, они ворвались в дом, закрыли Лену в дальней кладовке, меня привязали к каминной решетке. Потом Эгисиани приказал людям заложить дров в камин, принести бензина в канистре. Когда они все сделали, по трое отправил их на смежные дачи...
– Говорили они по-русски?
– Кто по-русски, кто по-своему. На следующий день мне сказали, что всех соседей опрашивали сотрудники ФСБ с удостоверениями...
– Понятно. А с вами что произошло?
– Ударив меня в лицо, Эгисиани заявил, что это я отравил Кристину, и за это он намеревается топить мною камин.
– Камин, как я понимаю, остался холодным?
– Да...
– И после этого вы решили, что это не он убил вашу жену...
– Он так себя вел... Вы когда-нибудь видели, чтобы кавказцы плакали из-за женщины? Нет, это не он.
– А как он поверил, что не вы убийца?
– Лена каким-то образом смогла выбраться из чулана. Эгисиани в это время, полив дрова бензином, сидел напротив меня в кресле. А она, бледная, трясущаяся, встала передо мной, обхватила ручонками, и прокричала: "Не трогай моего папу! Это не он убил маму, это ты, ты убил ее!" И расплакалась, не переставая держать меня за плечи.
У Святослава Валентиновича по щекам потекли две слезинки. Он не вытер их и не спрятал лица. Лицо, точнее намокшие глаза спрятал Смирнов. Марья Ивановна, оставаясь беспристрастной, дождалась, пока душевная влага гостя истощится движением, и спросила:
– На суде рассматривалось заявление вашей дочери? Я имею в виду заявление, что именно Эгисиани убил ее мать?
Кнушевицкий секунду смотрел на нее, ничего не понимая, затем механически отер ладонью щеки и пробормотал:
– Да, рассматривалось. Но у Эгисиани было алиби: в момент убийства он и все его подручные находились на свадьбе друга, причем сам Эгисиани был свидетелем и все это мероприятие, естественно снималось на видеопленку. К тому же суд не обнаружил у него серьезных мотивов.
– Так, у нас с вами остается еще пятнадцать минут, – помолчав, Смирнов бросил взгляд на настенные часы. – Нам понадобятся ваши координаты... Телефоны, адреса и тому подобное.
– Надо будет осмотреть вашу дачу... – объяснила Марья Ивановна, о чем-то раздумывая. – Мы должны знать в какой обстановке все произошло.
– Да, конечно, – кивнул Святослав Валентинович, доставая бумажник. – В настоящее время я живу там с Вероникой Анатольевной и дочерью. Леночка еще не вполне оправилась после смерти матери.
– Еще мы, возможно, захотим осмотреть вашу городскую квартиру, квартиру Регины, а также ее дачу. Это можно будет сделать?
– Мою квартиру вы сможете осмотреть, когда захотите, хотя я не вижу в этом смысла... А вот квартиру и дачу Регины... Понимаете, они опечатаны.
– Но ключи у вас сохранились?
– Да...
– Они с вами?
– Конечно... После того, как Регину взяли под стражу, я хотел их снять с брелока, но мне пришло в голову, что если я это сделаю, то никогда более не увижу ее.