Цыганская невеста
Шрифт:
— Не знаю, вы же не подозреваете меня? Ерунда какая-то…
Элена Бланко безжалостно повторила вопрос:
— Что вы делали в пятницу вечером?
Рауль не успел ничего ответить, когда в дверь заглянула Марьяхо.
— Разрешите, инспектор, это важно!
Элена и Сарате вышли в коридор, Рауль остался один, пытаясь вспомнить, что делал в пятницу, а может, выдумывая алиби.
— Мне удалось взломать компьютер жениха. Я еще не просмотрела и десяти процентов файлов. Но знаете, на что наткнулась сразу?
Упрашивать Марьяхо не пришлось: она тотчас показала несколько фотографий.
— Ордуньо не ошибся, они были в отношениях. Попроси привезти Синтию прямо сейчас, я с ней поговорю.
Прежде чем вернуться в допросную, инспектор задумалась.
— Они были близки, Рауль узнал об этом и убил свою невесту? — спросила она. — Не слишком оригинально, но, может, все именно так и было.
— Убил с помощью червей? Не думаю, — ответил Сарате.
Элена согласилась, но у Марьяхо оказалось кое-что еще.
— В компьютере целая папка с информацией об убийстве старшей сестры Сусаны. — За несколько минут Марьяхо смогла выяснить намного больше, чем ожидала.
— Вероятно, у него был доступ к делу о смерти ее сестры, и ему казалось, что убить Сусану таким же образом — это способ отвести подозрения от себя. Но нет, я тоже не думаю, что кто-то, разозлившись, станет убивать невесту с помощью червей, ведь это нужно подготовить, на это нужно время. Кроме того, он давно знал о связи Сусаны с подругой, и это явно возбуждало его.
— А если убийца — Синтия? — предположил Сарате. — Она любила подругу, а та собралась замуж за другого. И Синтия решила не допустить этого брака.
— Я скажу тебе то же, что сказал мне ты, — неуверенно ответила Элена. — Убила с помощью червей? Неужели она стала бы так тщательно готовиться?
— Да, пожалуй. Мы сообщим Раулю, что знаем о его невесте и Синтии?
— Нет, пусть он сначала расскажет, что делал в пятницу.
Когда они вернулись, Рауль уже не казался агрессивным; теперь он выглядел подавленным и встревоженным.
— В пятницу я ничего не делал. Я остался дома.
— Ну надо же, — саркастически усмехнулась инспектор. — Мне показалось, что вы не из тех людей, кто часто ночует дома.
— В пятницу как раз ночевал.
— Вы смотрели телевизор? Заказывали пиццу?
— Нет, я не помню, чем занимался. Читал, слушал музыку…
Инспектор постоянно что-то записывала — ни Рауль, ни Сарате не знали что. На самом деле она не писала ничего важного, это был психологический прием: если делать заметки, допрашиваемый решит, что она знает больше, чем показывает, что он случайно сказал то, чего не должен был говорить.
— Давайте еще раз вспомним убийство Лары, сестры вашей невесты. Что вы об этом знаете?
— Ничего, ничего не знаю.
В голосе инспектора зазвучал металл:
— Однако в вашем компьютере есть папка со скриншотами статей.
Рауль понял, что положение ухудшается с каждой минутой. Пришло время говорить правду.
— Если честно, Сусана не хотела со мной это обсуждать. Но я мечтал стать кинорежиссером, мне пришло в голову, что мог бы получиться
— Инспектор! — в дверь заглянула Ческа.
Инспектор и Сарате снова вышли. Ческа показала несколько изображений на планшете.
— Это с камеры наблюдения на площади Тирсо де Молины. Вот жених Сусаны, Рауль Гарседо. Это ночь с пятницы на субботу, три часа ровно.
Это был он, без всяких сомнений. Он шел по улице Министрилес, где жила его невеста.
— Ого! Похоже, он все-таки не остался дома. Подготовьте ордер. Рауля Гарседо мы задерживаем.
Часть вторая. Пусть это будет любовь
Пусть это будет любовь,
любовь настоящая — то, что я чувствую,
что заставляет меня думать о тебе.
И пусть мне удастся сказать,
что люблю тебя до последнего вздоха,
я знаю — именно этого ты от меня ждешь [9] .
Малыш сидел на полу и разглядывал место укуса. Выглядело оно плохо. Кровь свернулась, а вокруг на весь подъем стопы расплылось темное пятно. Боль была дергающая, как от ритмичных ударов током.
9
Начало песни на слова Антонио Амурри Vorrei che fosse amore, входившей в репертуар Мины (Анны Мадзини).
При дневном свете сарай выглядел обитаемым. Белела стиральная машина, под длинной книжной полкой выстроились в ряд ящики. Мертвая собака с высунутым языком словно дразнилась. В ее тело упиралась лопата. Лопата.
Мальчик встал, взял ее. Ударил несколько раз в дверь. Лопата была тяжелая, лучше использовать ее как таран. От двери отлетела щепка и попала ему в глаз. Мальчик заморгал. В ярости ударил лопатой по двери еще несколько раз. Лопата вырвалась у него из рук и ударила по раненой ноге. Он упал и лежал, съежившись, прислонившись спиной к двери. Потер глаза, щепка никуда не делась, он почувствовал невыносимое жжение. И снова заплакал.
Надо было обследовать коробки, поискать какой-нибудь инструмент, который помог бы выбраться, но он устал, у него не было сил. В это время он обычно завтракал с мамой. Стакан молока и печенье. Чувство голода вдруг стало таким сильным, что затмило все остальные.
Он не мог полностью открыть левый глаз, он стал одноглазым, но не отрываясь смотрел на высокое окно, почти упирающееся в потолок. Ручки у окна не было, оно не открывалось, его сделали, только чтобы пропускать немного света. Снаружи была решетка, но если он разобьет стекло, то сможет позвать на помощь. Он подошел, хромая, к стиральной машине и потащил ее к стене, потом залез на нее. Но до окна не достал. Тогда он вытащил из одной картонной коробки несколько книг, толстых томов. Положил их на стиральную машину и взобрался на эту башню. Теперь он дотянулся до окна.