Цыганская невеста
Шрифт:
Глава 14
Инспектор Элена Бланко привела Анхеля Сарате в бар на улице Уэртас. Это был караоке-бар Cheer's, куда она ходила постоянно.
— Караоке?
— Ты бывал в караоке?
— Один раз, с друзьями, больше десяти лет назад…
Войдя, он сразу заметил, что инспектора там все знают: с ней здоровались официанты, некоторые из присутствующих махали ей рукой, даже посетитель на сцене, который в это время исполнял песню из репертуара Mocedades, увидев ее, подмигнул.
— Вижу, вы суперпопулярны.
— Я часто бываю тут с воскресенья
Сарате озирался по сторонам, не в силах понять, что такого нашла Элена в этом баре: пожилые люди, микрофон, экран с текстами дурацких песен, мужчина, похожий на чиновника, поет о женщине, которую другие женщины считают сумасшедшей. Официант, улыбаясь, подошел к ним.
— Не ждал тебя сегодня, Элена. Ты слишком поздно ушла вчера…
— А сегодня не дай мне остаться до конца. Один час, и я ухожу.
— Тебе как обычно?
— Да.
— А сеньору?
— Пиво, бутылочку «Мау», — поспешил сказать Сарате.
Элена могла многое понять про человека по тому, что он пьет, и гордилась этим умением, но про человека, выбравшего бутылку «Мау», она не понимала ничего. Разве только что он мадридец.
— Что значит «как обычно»? Граппа? — спросил он.
— Да, но какая именно граппа, зависит от времени суток. Ближе к ночи мне нравится стравеккья, выдержанная в деревянных бочках два-три года.
— Советская машина, граппа, караоке… Ничего не скажешь, вы своеобразны, инспектор.
— Ты еще ничего обо мне не знаешь. И мы пришли сюда работать. Скажи, что необычного ты заметил в квартире Сусаны?
В присутствии инспектора Сарате чувствовал себя напряженно и старался держать ухо востро; он не смог ничего добавить к тому, что они уже обсудили: что в квартире поразительно мало личных вещей, не считая одежды, и что там нет роутера.
— Больше ничего?
— Ничего. А что увидели вы?
— Мало, как и ты. Есть ощущение, что квартиру зачистили. Но кое-что все-таки привлекло мое внимание.
Элена рассказала о картине Лемпицкой, которая могла что-то значить, о фотографии Лары в ящике стола и о магните на холодильнике с точно такой же бабочкой, как на татуировке у Сусаны.
— Это мало, но все же. Мы все равно найдем того, кого ищем.
— А если нет?
— Отдел всегда находит, просто не надо слишком спешить. Не забывай, у нас всегда есть преимущество перед убийцей. Мы можем двадцать раз ошибиться, но попав в точку один раз, мы его тотчас раскроем. А ему может повезти двадцать раз подряд, но стоит хоть раз ошибиться, и мы его поймаем. Чистая статистика.
Сарате слушал бы ее и слушал, но тут по громкой связи объявили:
— Элена!
— Моя очередь.
Она вышла на сцену и взяла микрофон, ее приветствовали аплодисментами, зазвучала музыка.
— Suona un'armonica, mi sembra un organo, che vibra per te, per me, su nell'immensita del cielo [7] .
Сарате не любил такую музыку; Мину он никогда и не слышал, единственной итальянской певицей, которая ему нравилась, была Рафаэлла Карра. Однако приходилось признать, что инспектор поет очень хорошо: она смогла его удивить — еще больше, чем граппой и «Ладой». Когда Элена закончила, со сцены ее проводили шквалом аплодисментов. Тут же подошел официант с рюмкой очищенного агуардьенте.
7
Звучит
— Это за счет заведения, с каждым днем ты поешь все лучше, Элена.
Они заговорили о Сарате: тот родился в Бильбао, в семье полицейского, отец погиб на посту, когда Анхель был еще маленьким. Потом жил в Мадриде; прежде чем поступить в полицию, изучал право… О себе Элена не рассказывала, отделываясь общими фразами.
— Подожди, — вдруг сказала она, — послушай, сейчас будет петь Адриано.
На сцену вышел мужчина лет шестидесяти. От протянутого микрофона он отказался.
— Послушай его. Если бы Адриано захотел, Паваротти, Каррерас и Пласидо Доминго зарабатывали бы на жизнь пением в метро.
— Шутите? — засмеялся Сарате.
— Немного, но поет он потрясающе.
Микрофон Адриано и правда был не нужен: его и так было слышно в самых дальних уголках бара.
— Nessun dorma! Nessun dorma! Tu pure, o Principessa, nella tua fredda stanza, guardi le stelle, che tremano d’amore e di speranza!.. [8]
Все неистово аплодировали, включая Сарате, который бил в ладоши больше для того, чтобы не выглядеть белой вороной: он понимал, что собравшимся здесь людям дано воспринимать то, к чему он совершенно глух.
8
Спать не должно! Спать не должно! Ты тоже, о принцесса, в своем чертоге хладном смотришь на звезды — в сиянье их мерцают любовь с надеждой… (итал.) — Ария принца Калафа из оперы Пуччини «Турандот».
— У тебя есть машина? — спросила Элена, словно пение Адриано задело в ней какую-то струну.
— Нет, только мотоцикл.
— Тогда пойдем ко мне.
Глава 15
Проснувшись сегодня утром в карабанчельской квартире, которую он делил с двумя другими полицейскими, Сарате и представить себе не мог, что закончит день в центре Мадрида на Пласа-Майор, где мечтал жить, наверное, любой испанец.
— Выпей что хочешь, я — в душ.
Когда инспектор Бланко исчезла в коридоре, он выглянул в окно на площадь, куда столько лет подряд приходил с мамой покупать фигурки для вифлеемского вертепа; в сущности, это было не так уж давно. Без отца Рождество так и не стало настоящим праздником. На балконе за выступом была видеокамера — он заметил красный огонек. Может, ее установили городские власти, а может, охранная фирма. Надо будет спросить.
Выйдя из караоке-бара, они отправились за «Ладой», поставили ее на подземную стоянку, и тут у Сарате не осталось сомнений насчет дальнейшего: Элена села ему на колени и начала его целовать.
— Тебе нужен внедорожник, большой, — сказала она.
Потом они поднялись в квартиру, то и дело останавливаясь на лестничных площадках и целуясь, и вошли в элегантную гостиную, в которой он стоял сейчас. Если бы сегодня утром ему предложили поставить зарплату на то, что он закончит день в постели с одной из сотрудниц ОКА, он выбрал бы Ческу не потому, что она ему больше нравилась, отнюдь, а потому, что она была самой вредной в отделе, а Сарате нравилось, когда судьба бросала ему вызов. Но с начальницей-то оно лучше, и намного.