Цзянь
Шрифт:
– И ты тоже так думаешь?
– Я здесь ни при чем.
– Послушай меня, Дэвид! Все, что я сделал, я сделал по своей инициативе. Это так же ясно, как чернильная клякса на чистом листе бумаги. Вот и все! Никаких тайн! Не кажется ли тебе, что Беридиен часто воюет с бумажными тиграми?
– Может быть, но ты же его знаешь! Если уж и ты понятия не имеешь, зачем Марианна улетела в Токио, то мы и подавно. Но он не успокоится, пока не узнает...
– И я, между прочим, - тоже.
Дождь продолжал барабанить по стеклам. Дэвид
– О великий Будда! До чего же мерзко там, на улице!
Какая-то женщина выбежала из красного "Ниссана" и, хлопнув дверцей, побежала под дождем к козырьку нависающему над входом в больницу. Дэвид полюбовался ее ножками, блеском ее волос. Ему понравилось, как она бежала. Проворно, целенаправленно... Он повернулся к своему другу.
– Джейк, как у тебя с Марианной?
– Я не хочу это обсуждать.
– Извини, что я лезу в твою личную жизнь, но твой ответ мог бы кое-что прояснить.
Джейк на мгновение закрыл глаза.
– Ни то, ни се.
– Боюсь, такой ответ Беридиена не удовлетворит. Джейк бросил на своего друга тяжелый взгляд.
– Последние полгода мы спим врозь, если тебя интересуют именно такие подробности.
– Что случилось?
– Не знаю. Просто отдалились друг от друга. Изменились, наверно. Кто знает? Но все это мура.
– Это не было мурой, когда вы поженились.
– Тогда мы были другими.
Джейк лежал, уставившись в пустоту.
– Во всяком случае, сам ты здорово изменился.
Джейк перевел взгляд на Дэвида.
– Что ты этим хочешь сказать?
Дэвид Оу отошел от окна.
– Ты сейчас совсем не тот человек, которого я когда-то знал, Джейк. С того самого дня, как ты вернулся после резни на реке Сумчун, ты живешь, как машина, в которую введена одна-единственная программа: Ничирен.
– Не вижу в этом ничего дурного. Если уж говорить метафорами, то это Ничирен - машина, запрограммированная только на убийства. Кто-то же должен остановить его, иначе так он и будет ходить в обнимку со смертью, как с прекраснейшей из женщин.
– Он и будет остановлен. Но ты в одиночку не сможешь с этим справиться.
Джейк так сверлил взглядом Дэвида, что тот в конце концов был вынужден отвести глаза.
– Могу и справлюсь. И не думаю, что кто-нибудь или что-нибудь на свете смогут мне в этом помешать.
– Понимаю. Даже Марианна...
– Что?
– Джейк, единственное, о чем ты можешь думать, так это о Ничирене. У тебя не осталось на нее времени. У тебя не осталось времени ни для меня, ни вообще для кого бы то ни было на свете. Ничирен заполнил собой всю твою жизнь. Бывало, мы с тобой неплохо проводили время, когда выпадала свободная минутка. А теперь ты ни о чем не можешь говорить, как только об очередном плане, как поймать Ничирена. Я уж и не помню, когда ты в последний раз улыбался.
– Как можно улыбаться, когда он где-то рядом?
Палец
– Вот здесь ты ошибаешься, приятель! Ты говоришь, что Ничирен ходит в обнимку со смертью, как с прекраснейшей из женщин. Мне кажется, что ты делаешь то же самое. Последние три года после Сумчуна ты ведь не живешь, ты медленно умираешь.
В дверь тихонько постучали. Они оба повернули головы на стук. Дверь приоткрылась, и Дэвид с удивлением увидел, как охранник, вежливо изогнувшись, пропускает в комнату ту самую женщину, которую он заметил из окна на стоянке для автомашин. В приоткрытую дверь Дэвид видел ее глаза, маленький нос, чувственные губки. Она была так прекрасна, что дух захватывал.
– Джейк Мэрок здесь лежит?
Он молча кивнул, затем повернулся к Джейку. Даже сквозь дверь он остро чувствовал ее присутствие.
– Подумай о том, что я сказал, хорошо? Это очень важно.
Он вышел, и женщина посторонилась, выпуская его из комнаты.
И тут же она переступила порог, закрыла за собой дверь и замерла, прижавшись к ней спиной, как будто ей было страшно сделать следующий шаг.
Джейк изо всех сил боролся со сном. Он был ужасно измучен. Как в сновидении, сознание его колыхалось прозрачной пеленой, то приоткрывая, то снова закрывая каналы рационального восприятия мира.
Он чувствовал, что в комнате кто-то находится, и окликнул невидимого гостя сакраментальным вопросом:
– Кто там?
Сонная мгла разевала свою пасть, грозя вот-вот поглотить его. Так приятно было избавиться от телесных мук и нырнуть в нее с головой. Славная эта штука сон.
Но присутствие постороннего не давало ему уснуть, отталкивая сон грубыми лапами.
– Кто там?
– повторил он свой вопрос, и голос его звучал едва слышно.
– Ты не узнаешь меня?
Женщина отделилась от двери и приблизилась к кровати.
– О, Джейк!
– прошептала она, касаясь его щеки в том месте, где она не была закрыта бинтами.
Его рука поднялась и схватила ее руку, ощущая ее нежную кожу. Глаза его тщетно пытались сфокусироваться.
– Кто это?
– Джейк, это я, Блисс7, - ответила она.
– Мы с тобой...
– Играли со змейками на улице Лестниц!8 Глаза его широко открылись от удивления. Чувствуя, как стремительно учащается его пульс, он попытался подняться, но не смог.
– Блисс, неужели это ты?
– Да, но то бывало зимой, - прибавила она.
– А летом мы воровали сушеных скатов из магазина в Западном Округе.
– И круглый кормились тушонкой с рисом, которую таскали со склада у доков!
– Кошмарная сонливость одолевала его, но он через силу удерживал глаза открытыми.
– Как давно это было! Но я все помню.
– Он жадно всматривался в ее черты, сравнивая то, что видел, с тем, что помнил. Так вот она какой стала, когда выросла!
– Ты была такой маленькой тогда... Совсем девчонкой! Давным-давно...