Д'эволюция
Шрифт:
Только чу, не буду боле…
А сирень благоухает, что и не передать не передать не передать, да, всё хотел спросить у Вас, да не решался — пидар ли Вы, как стрелочник Аннушкин доказывает или обычный говноед, коих хуева прорва на земле русской? Рад бы Вам денег выслать, но в пизду — не решаюсь оскорбить Вас предложением таким паскудным. Да и потом, говорят, что у Вас и своих денег немеряно, просто жадный Вы поц неимоверно, но я не верю в эти слухи ни хуя…
Приезжайте, Карп! Карп! КАААААААААРРРРРРРРРП!
Примечание автора
*далее неразборчиво….бумага
Растление
Ранним утром, насвистывая что-то несуразное, отец важно прошествовал мимо Вовки на кухню. Не прекращая свистеть, налил себе стакан чудного бабушкиного морса и залпом осушил его. Повернулся к сыну, блестящим глазом подмигнул и направился в ванную.
Вовка остался на кухне. Поведение отца, обычно столь угрюмого по утрам, показалось ему странным. Мальчик механически ковырял ложкой в полуостывшей каше, то и дело оглядываясь.
«Папа сегодня глупый!»-вихрем пронеслось в голове. Это простое заключение отчего-то успокоило мальчика, вернуло миру обыденную данность.
Аппетит Вовкин все же улетучился без остатка. Поковыряв для виду кашу, он потянулся к коробке с конфетами, схватил одну, ту, что в ярко-зеленой фольге, развернул ее жадно и целиком засунул в рот, зажмурившись даже от сладости. Некоторое время, Вовка сосредоточенно жевал, забыв обо всем на свете, затем, проглотив восхитительную шоколадную мякоть, несколько раз провел языком по деснам, собирая остатки конфеты.
— Очень вкусно! — сообщил он утреннему мареву за окном. Окошко подмигнуло в ответ, заискрилось, заиграло робким пока еще весенним солнышком.
«Не пойду сегодня в садик! Заболею и не пойду!»-мысль, целиком запретная, все же показалась мальчику заманчивой и прикрыв глаза, он задумался о способах реализации столь чудесной мечты.
— Ногго! — громко произнес кто-то за его спиной.
Вовка резко обернулся на табурете, но не обнаружил позади себя ровным счетом ничего. Дверь в кухню была прикрыта, видимо отец закрыл ее за собою по пути в ванную комнату. И все же… Ведь он явственно слышал…
С растущим беспокойством Вовка уставился на окошко между кухней и ванной. Две его створки, обычно плотно закрытые, сейчас были полусомкнуты. Между ними, … было нечто ЧУДОВИЩНОЕ!
Всхрапнув, Вовка отшатнулся от ужасающего образа, что сверлил его холодными рыбьими глазами, вытягивая свое резиновое «Я» сквозь окно, слюняво разъедая деревянные створки. От резкого толчка, табурет, на котором сидел ребенок упал на пол, низвергая тело мальчика в зелено-бурую жижу. «Мушиные Кладки!»-пронеслось в голове ребенка, когда, увязая в омерзительной субстанции, он попытался ползти. Изо всех сил напрягая тоненькие ручки, он подтягивал монструозный гипертрофированный таз заросший диким мясом.
— Папа! Любимый Папа! — визжало существо, бугрясь коростой. — Мамочка умерла, папа! Я знаю, мамочка умерла!
— Конько! — весело сообщил отец, появляясь на пороге кухни и сверху вниз глядя на желеобразную
— Конько! — и немного погодя, будто бы поясняя себе же нечто важное:
— Гнедко!
И был таков.
Супный день
Когда Андрей вернулся домой из школы, отец был невменяем. Набычившись, он стоял возле холодильника и яростно сверлил взглядом пол. В руке его был зажат кусок ветчины.
— Володя, — укоризненно протянул отец, — Ты снова прогулял уроки.
Андрей нервно кашлянул. Более всего его испугало то, что хитроумный старик сумел выбраться из запертой кладовки. Обычно, отца приковывали к стальной решетке и стегали кнутами до полного изнеможения. Дверь в кладовку всегда оставалась закрытой-ни при каких обстоятельствах, отцу не позволяли выходить на прогулки по квартире без строгого ошейника.
Но не в этот раз. Видимо произошло непоправимое — отец умудрился вырваться из плена и вкусил ветчины. Теперь, всеми правдами и неправдами, старика нужно было уговорить вернуться в кладовку, до прихода мамы.
— Я не слышу ответа, Володенька. Отчего ты не в школе?
Андрей лихорадочно соображал. Вид лоснящейся ветчины в отцовской руке внушал ему самые страшные подозрения.
— Папочка, — прошептал он… — Не…
— А тебе не кажется… — визгливо прервал его отец, — Не кажется, что разговор с отцом должен быть выдержан в куда более уважительных тонах? Ты не находишь, что отец заслуживает большего внимания?
Он принялся нервно мерить шагами кухню.
— Твой отец, работает с утра до ночи, в поте лица, заметь, в то время как ты, ты-ы… — он удивленно воззрился на ветчину в руке, сладостно заурчал и впился в мясо зубами.
Воспользовавшись моментом, Андрей метнулся, было в комнату, но отец с животным проворством преградил ему путь. Лихорадочно жуя, он мычал что-то совсем уж несуразное, давясь лакомством.
«Черт! Вот попал то! Старик того и гляди бросится!»-пронеслось в голове мальчика. Отступив к стене, он миролюбиво улыбнулся и начал совершать руками успокаивающие, круговые движенья.
Отец как завороженный смотрел на сыновни руки. Изо рта его выпала непрожеванная ветчина, глаза помутнели. Не переставая делать пассы, Андрей тихонько запел:
Ай-люли, ай-люли! Жили у мамули! Ай-люли-ай люли! Ванька-торопуля!Отец заулыбался, захихикал, и даже принялся топать ногами в такт.
— Ай-люли! Ай-люли! — поскрипывал он. Внезапно, тень легла на довольную отцовскую морду, он пригнулся, сжал кулаки и быстро-быстро засипел: