Да, Босс!
Шрифт:
Заведя руки за спину, Ева расстегнула застёжки бюстгальтера. Чего ей стоило остаться неодетой перед Левандовским, наверное, не знал никто, даже она сама. Но вот груди коснулась прохлада воздуха, а Ева не предприняла попытки прикрыться, хотя ей этого чертовски хотелось.
Следом участь быть снятыми настигла трусики. В этот момент в лицо Левандовского она не смотрела — не хотела видеть на нём насмешку, отвращение или презрение. Но раз уж начала этот спектакль, собиралась идти в этом желании до конца.
Переступив через тёмную ткань, Ева протянула руку, сняла с крючка выбранный Адамом комплект и принялась надевать его на себя. Бельё село идеально, как будто было создано специально для Евы, что ещё сильнее её разозлило.
Этот невыносимый мужчина, похоже, знал всё наперёд. Знал, как выбить её из колеи одним словом
Протиснувшись мимо Левандовского, она выскользнула из примерочной, продефилировала по залу, делая вид, что придирчиво выбирает вещи из бог весть какой коллекции. На продавцов, застывших в нескольких метрах, старалась не смотреть. Обернувшись к Адаму, Ева сложила руки на груди, копируя его жест, и проговорила:
— Если бы я хотела себя кому-то удачно продать, я бы непременно выбрала вас, босс. Кто, как ни вы, сумели бы подобрать мне подходящую упаковку? Но я не хочу себя никому продавать… Тем более — вам.
Сообщать о том, что именно ему предлагать себя в качестве товара было особенно унизительно и болезненно, она не стала. Хватит Левандовскому и того, на что он уже её толкнул. Но и не сделать ничего в ответ на его слова, что до сих пор рефреном звучали в ушах, Ева не могла.
— Вы правы… Вещь, которая предлагается всем и каждому, теряет свою ценность. Но есть одно «но». Я — не вещь, как бы вам ни хотелось думать иначе после того, как вы всё решили за меня. Поэтому примите совет от вашего секретаря — выберите себе более сговорчивый товар. Думаю, что любая другая, например Вероника, с удовольствием побудет хоть вашей женой, хоть вашей вещью, что в принципе одно и то же. И вы будете полностью удовлетворены в своей потребности владеть эксклюзивом. В моём же случае я могу вам предоставить только одно — впредь я буду так же самоотверженно выполнять ваши желания. Те, которые связаны с работой, разумеется. Ведь это очень важное качество для любого секретаря. Да, босс?
Первый порыв — набросить на Еву какую-нибудь тряпку и выволочь из магазина, был Адамом решительно подавлен. Он смотрел на то, как она раздевается, а затем выходит из примерочной и дефилирует по залу, со смешанным чувством гнева и сожаления. Только о чём именно жалел в этот момент — не знал совершенно. А может, просто жалел о слишком многом.
Жалел о том, что она оказалась такой привлекательной. Жалел о том, что ее скромность в день собеседования была, судя по всему, наносной. И ещё жалел, что он такой идиот, что поверил ее нелепой оболочке, не сумев разглядеть того, что крылось за ней.
А к тому, что крылось за ней, он затруднялся сейчас определить своё отношение.
Он, как и всегда, внимательно выслушал ее, хотя ему стоило огромного труда не выйти из бутика к чертовой матери, оставив ее тут сверкать своим телом и дальше сколько влезет. Но показывать, что ситуация его хоть как-то задевает, он не желал. А потому, дослушав Еву до конца, улыбнулся и громко зааплодировал.
— Браво! Я выпишу вам премию за это выступление. И выражаю сейчас же глубокую благодарность за акцию черного пиара, пользу которого, в отличие от многих других публичных людей, не отрицаю. — Адам подошёл к ней ближе и, вытянув обе руки в ее сторону, как это делают при представлении артиста, сказал:
— Знакомьтесь, дамы и господа — это Ева. Будущее лицо новой линейки ароматов «Левандовски». — Он повернулся к ней и, подняв брови, уточнил: — Ведь от этого контракта вы отказываться не станете? Благо он именно такой, как вы любите — сугубо рабочий. И просто замечательно, что вы сейчас обрели новый бесценный опыт публичной обнаженки, который вам ещё, несомненно, очень пригодится. В работе, разумеется. А теперь… — Адам стащил с себя пальто и накинул Еве на плечи, — мы идём трудиться. Самоотверженно и никак иначе. А всех вас, — обратился Адам к глазеющей на них публике, сбежавшейся на представление даже из соседних бутиков, львиная доля которой снимала все происходящее на камеру, — мы обязательно ждём на презентации. Как вы понимаете, это будет очень интересно и откровенно, друзья, — отвесив шутовской поклон, Левандовский взял Еву под локоть, вывел на улицу и посадил в свой «Бентли». Постоял немного, вдыхая морозный воздух и приводя в порядок мысли.
— Поздравляю, вы сегодня же станете звездой Ю-туба, — его голос звучал ровно — ни насмешки, ни злости. — Что же касается всего остального… возможно, если бы вы не опустошили залпом в субботу два бокала крепчайшего алкоголя, то лучше запомнили бы то, что я вам сказал. Но ничего, я повторю, — Адам наконец повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза:
— Я очень рад, что вы не собираетесь мне себя продавать. Потому что я — не собираюсь покупать. Ни вас, ни кого бы то ни было ещё. Хотя вы очень верно заметили — желающих продаться вместо вас — валом. Только мне это НЕ нужно. Ещё раз, Ева: я не трахаю женщин за деньги. И вам стоило бы сразу сказать мне все то, что вы сказали сейчас, а не уточнять, будет ли интим внесен в наш контракт и предлагать расписать в нем все позы для весёлых потрахушек. Потому что я честно предупреждал вас в первый же день: у меня дурной характер и я, видите ли, не люблю, когда меня оскорбляют даже простым предположением, что я могу платить за секс. И дело даже не в том, что я жмот или слишком самонадеян, справедливо считая, что могу получить секс бесплатно. Дело в том, что я хочу, чтобы женщина стонала подо мной потому, черт возьми, что ей нравится, как я глубоко — в ней. Потому что ей нравится, когда я ее трахаю. И потому, что ей нравлюсь я, в конце концов. Это ясно? — Он вопросительно приподнял бровь и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Что касается нашей с вами свадьбы, то у вас было право отказаться тогда — но вы этого почему-то не сделали — и есть это право сейчас, что вы как раз таки и сделали. Не буду отрицать, что в случае вашего отказа в субботу я предложил бы вам бешеные деньги и даже мог бы уволить — напомню, у меня ведь дурной характер — но принуждать вас не стал бы ни к чему. Потому что вы — не вещь, каковой решили себя представить, а человек, которому я предлагал за пусть и странную, но все же услугу, неплохие деньги, которые вам, я уверен, были бы не лишними. А знаете почему именно вам? — Он саркастически усмехнулся. — Потому что я с чего-то вдруг вообразил, что могу вам доверять. Непозволительная наивность для моего опыта и статуса. — Адам резко, отрывисто рассмеялся и отвернулся, открывая дверь машины. — Я не буду вас сейчас ни уговаривать, ни шантажировать — ничего такого, что вы могли бы ожидать от того, кто покупает людей, как вещи. Но дам вам время подумать, если вы все же решите, что не стоит упускать возможность немного заработать. На этом все. Можете вернуться на своё рабочее место и самоотверженно затрахаться… ах нет, простите, заработаться. Ваши вещи скоро привезет из магазина Коля, — сказав все это, Левандовский вышел из машины, аккуратно прикрыв за собой дверцу.
Глава 12
Я делала вид, что лениво ковыряюсь в приготовленной отцом овощной запеканке, на деле же — сдерживала тошноту, подступающую к горлу каждый раз, когда смотрела на еду перед собой. Траурное молчание било по нервам, понуждая меня делать рваные вдох за вдохом. И я искренне надеялась, что моей агонии не видят родители. Наверное, зря… Отец, словно читал каждую мысль — сидел ровно, бросая на меня тревожные взгляды. К еде он не притронулся.
А я вспоминала слова Адама, с которым мы расстались не далее как пару часов назад, и понимала, что никогда больше его не увижу. И — что хуже всего — он не предпримет ни единой попытки это исправить. Потому что я для него — вещь, что бы он ни говорил, как ни старался бы исправить то, что уже было им сказано, и что оставило внутри меня свой отпечаток.
Будь я кем-то другим, я вряд или бы упустила возможность «немного заработать», но всё это попахивало чем-то настолько мерзким, что я даже не могла рассмотреть шанс получить лишних пару сотен тысяч рублей за услуги, в которых нуждался Левандовский.
Хотя, нет. Он в них не нуждался. По крайней мере, с моей стороны. И ясно дал понять, что на моём месте мог оказаться любой другой товар, который бы он купил с неменьшей готовностью.
— Я наелась, спасибо, — буркнула я, отставляя нетронутую порцию овощей в сторону. Поймала встревоженный взгляд матери, и улыбнулась ей через силу.