Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера
Шрифт:
У меня все поплыло перед глазами. Члены парламента будут голосовать, как им хочется? Но это же недопустимо!
– Совершенно верно, господин премьер-министр, точно также было после принятия в 1832 году закона о реформах, – невозмутимо подтвердил секретарь Кабинета.
Тем не менее, я попытался объяснить ему (как будто ему об этом не было известно!), что вся наша система зависит от того, что наши депутаты голосуют именно так, как того требует премьер-министр.
– Если же произойдет непоправимое, им придется следовать воле своих избирателей!
– Или велению своей совести, – охотно добавил Хамфри.
– Вот именно! – подтвердил я, невольно подражая этому чертову профессору. И повернулся
В ответ она спросила, как в таком случае быть с проблемой Агнесс Мурхаус и ее отношением к местной полиции. Я несколько замялся, не зная, что сказать, однако, к моему глубочайшему удивлению и, надо честно признаться, к радости и огромному облегчению, оказалось, что у Хамфри уже имелось вполне приемлемое решение этой досадной проблемы.
– Мне пришлось с ней встретиться еще раз, господин премьер-министр, и мы обо всем договорились. Вот, ознакомьтесь, пожалуйста. Здесь все изложено достаточно просто и с предельной полнотой. И он протянул мне листок с текстом меморандума.
(По счастью, упомянутый меморандум был найден буквально рядом с магнитофонной кассетой, на которую начитывалась эта глава, поэтому мы с удовольствием воспроизводим его ниже. – Ред.)
«14 ноября
В ходе определенных неформальных обсуждений, включавших в себя полный и откровенный обмен мнениями, приведших к ряду предложений, которые после взвешенного анализа оказались достаточно продуктивными, ведя к позитивному пониманию того, что в определенных обстоятельствах альтернативная стратегия действий способна претерпевать некоторые опосредствованные модификации, которые так или иначе способствуют переоценке первоначальных вероятностных различий, тем самым указывая путь к сотрудничеству и, соответственно, достижению возможных компромиссных решений, которые, в случае обоюдной готовности к взаимоприемлемым уступкам и наличия достаточно благоприятного психологического климата, вполне могли бы результироваться в виде разумной возможности для достижения более или менее удовлетворительного решения обсуждаемого вопроса.
X. Э.».
Я долго, как завороженный, смотрел на этот листок. Затем затравлено посмотрел на секретаря Кабинета.
– Простите, не могли бы вы пересказать мне его содержание? Хотя бы вкратце.
– Вкратце? – удивленно переспросил он и ненадолго задумался. Даже нахмурил брови. – Если вкратце, то… Мы договорились.
Он договорился? Договорился с Агнесс Мурхаус? Невероятно. Невероятно и потрясающе! В это, конечно, трудно поверить, но…
– И как же все-таки вам это удалось?
Сэр Хамфри застенчиво улыбнулся.
– Видите ли, господин премьер-министр, наша старая добрая система имеет не только минусы, но и свои плюсы.
Я откинулся на спинку стула. Что ж, кризис, похоже, миновал. Теперь можно и расслабиться.
– Конечно же имеет, кто же спорит, – не скрывая облегчения, согласился я. Тем более что больше у меня вопросов не оказалось.
Зато оказались у него.
– Так… как насчет плана профессора Мариотта, господин премьер-министр? – Впрочем, суть моего ответа была ему предельно ясна.
– Лично мне кажется, что для демократии тотального масштаба наша страна еще не совсем готова. А вам? – Он печально покачал головой. – Может, в следующем столетии?
– В следующем столетии вы, возможно, все еще будете премьер-министром, – напомнила мне Дороти.
Я пожал плечами.
– Что
– Да, господин премьер-министр, – согласился Хамфри. Не скрывая своего удовольствия.
Собственно, довольны были мы все трое – секретарь Кабинета, мой главный политический советник и, само собой разумеется, я сам. Наконец-то снова друзья!
15
Запутанный клубок
(Через день после того, как ПМ, Дороти Уэйнрайт и сэр Хамфри согласились отложить демократию до 22 века, Хэкеру в соответствии с принятой процедурой предстояло отвечать на вопросы в палате общин. Причем спрашивать его можно было практически обо всем, не извещая об этом заранее. Ни в письменном, ни в устном виде. В частности, первым вопросом, скорее всего, будет что-нибудь относительно формальное вроде: «Не сочтет ли господин премьер-министр возможным перечислить деловые встречи, назначенные им на сегодняшний день?» Остальные вопросы могут быть о чем угодно. Например: «Найдется ли у господина премьер-министра время на рассмотрение вопроса о растущих процентных ставках?» Или: «Найдется ли у господина премьер-министра время на рассмотрение шокирующего намерения миссис Агнесс Мурхаус закрыть некоторые районы лондонского Хаундсворта для местных полицейских сил?» Или: «Найдется ли у господина премьер-министра время на рассмотрение скандальной ситуации, когда 25 % государственных почестей достаются менее чем 1 % населения, причем большая часть их получателей по странному стечению обстоятельств находится в правительстве?»
Стратегию и тактику ответов ПМ может выбирать по собственному усмотрению – быть честным или бесчестным, приводить правильную статистику или вываливать на депутатов горы бессмысленных цифр, защищаться или самому атаковать, льстить им или отделываться шутками. Впрочем, последнее наиболее опасно и не очень рекомендуется к употреблению.
Хэкер, подобно всем премьер-министрам, всегда очень тщательно готовился к таким событиям и перед каждым из них обычно встречался с Бернардом Вули и своим специальным парламентским помощником в кабинете ПМ в палате общин, куда они приходили с кучей протоколов заседаний, где фиксировались все вопросы, которые тот или иной депутат устно задавал премьер-министру ранее, и, главное, какие ответы он на них получал.
ПМ также обязан отвечать на любой вопрос, касающийся политики правительства. Впрочем, если подобного рода вопрос требовал фактологического ответа, то таковой мог быть сделан позже, причем в письменной форме.
Кроме того, напряженное состояние ожидания можно в какой-то мере смягчить, «предвосхитив» некоторые из вопросов. Поскольку они по очереди исходят от противоположных сторон Палаты, тот или иной честолюбивый заднескамеечник от правительственной партии, естественно ожидая заслуженного вознаграждения, вполне может либо заранее проинформировать ПМ о своей лояльности – «Всегда к вашим услугам, господин премьер-министр!», – либо даже напрямую предложить свои услуги – «Хотите, я задам вам нужный вопрос, господин премьер-министр?».
И тем не менее, премьер-министру, как правило, приходилось быть готовым к тому, что по меньшей мере две трети вопросов будут носить, мягко говоря, недоброжелательный характер. Причем наиболее неудобные из них чаще всего задавались именно от правительственной стороны – от разочарованных, недовольных и жаждущих отмщения заднескамеечников-ветеранов, о которых либо «забыли», и они не получили долгожданного повышения, либо их по тем или иным причинам просто сместили с должности.