Да придет Царствие Твое!
Шрифт:
– Как тебя зовут то? – улыбнулся боец.
– Настя… а тебя?
– Геннадий. Зови меня просто Генкой! Договорились?
– Договорились…
Они лежали на дне воронки, прижимаясь к ее дну и осыпающимся ежеминутно стенкам каждый раз, когда неподалеку слышался грохот взрывов. Интуитивно Настя втягивала голову в плечи и сильнее давила щекой на красный кирпич, что был рядом с ее лицом. Генка, наоборот, в присутствии красивой девушки почувствовал в себе небывалую храбрость. Он показушно сидел возле нее и улыбался, как ни в чем не бывало. Еще час назад, когда они не были вместе, он так же, как она сейчас, прижимался к земле,
– Минут через двадцать обстрел прекратится, надеюсь, и мы выберемся отсюда. Ты куда шла то? – пытаясь перекричать гул взрывов, спросил Генка.
– Не знаю! – крикнула в ответ Настя. – Я хотела выбраться из города!… Когда началась эта бомбежка, я сидела дома… Потом первый взрыв… Стены дома затряслись. Стало очень страшно! Я выскочила на улицу… Побежала в метро. А взрывы как начались кругом! Только я бежать, они как будто чувствуют, начинают взрываться совсем рядом! Я к подвалу, а его завалило! Тогда я бросилась бежать, не разбирая дороги, куда глаза глядели! Неслась не задумываясь! Одна мысль была – скорее из города выбраться! И вот, свалилась сюда!… А здесь ты!… Ты сам-то откуда?!
– Я-то?! Я единственный, кто остался от нашей части! Ее первую раздолбали! Вот все, что я успел вынеси с ее территории, - он показал на все еще крепко сжатый в кулаке автомат.
– А что ЭТО?! Что вообще происходит?! – Настя кивнула по сторонам, имея ввиду все, происходящее вокруг них.
– А черт его знает! Понятия не имею! – честно признался Генка.
Вдруг шум взрывов прекратился, как по команде. Тишина, звенящая и зловещая опустилась над городом.
ГЛАВА 6.
Геннадий.
За темными окнами его маленькой, но очень уютной квартирки чуть забрезжил рассвет. Генка высвободил левую руку из-под головы девушки и посмотрел на часы. Четыре утра. Черт! Почему ему не спиться? Ведь, казалось, он так устал, что готов был заснуть на ходу. Но как только представилась возможность спать, сон куда-то исчез. Покувыркавшись со своей новой знакомой, они покурили, выпили вина, и девушка мгновенно уснула, положив голову на руку своему парню и, прижавшись к нему спиной. Она не храпела, а только тихонько посапывала. Поэтому ее присутствие не раздражало Генку. Тогда почему он не спит? Вспомнив, что в холодильнике осталось немного вина, он довольно осторожно встал, стараясь не разбудить спящую девушку, и прошел на кухню.
В холодильнике стояла початая бутылка красного итальянского вина. Он сделал глоток из горлышка, а потом налил вина в стоявший на столе бокал. Сев за стол, молодой человек достал из пачки сигарету, прикурил ее от золотой зажигалки и приятно затянулся дымом. В бокале краснело вино, призывая его выпить.
Что делать? Неужели его призовут в армию? Сейчас, когда он только начал осваиваться в этом мире, когда он вошел во вкус такой жизни? Кого просить? Мать? Не хотел он к ней обращаться. Они не были близкими людьми. Он не испытывал к ней сыновних чувств, поэтому старался как можно реже к ней обращаться. Но отец ему и вовсе не помощник в этом деле. Тот всегда был заскорузлым «совком», считая службу в армии обязательным условием взросления мужчины. Но ведь это такие пережитки прошлого, что Генка порой не мог понять, как
Юноша достал новую сигарету, затушив старую в пепельнице виде человеческого черепа. Стало быстро светать. За окном уже хорошо различались крыши соседних домов, в которых кое-где стали зажигаться окна. Люди в городе просыпались и готовились к новому рабочему дню. Кто-то готовил завтрак, кто-то умывался, а кто-то уже выходил на улицу к своим автомобилям. Новый день нес новую заботу, новые впечатления и новую пищу.
Размышления на тему: кто бы мог ему помочь, не увенчались ни успехом, ни каким-либо другим результатом. Видимо придется ехать на поклон к матери. Другого выхода он не видел. С тяжелым сердцем, Генка докурил сигарету, затушил ее, допил оставшееся в бокале вино и пошел досыпать. Глаза, вроде, стали наливаться усталостью. Теперь он уснул быстро.
Днем, а время уже перевалило за полдень, они проснулись. Вернее первой проснулась девушка и она то и разбудила Генку.
– Привет, милый. Как спалось? – девушка, потягиваясь, как кошка, ногами уперлась в своего молодого человека, и чуть было его не столкнула его с кровати.
– Что? – не понял спросонья Генка, зевая и закрывая рукой широко открытый рот, в котором хорошо виднелись тридцать два ровных и белых зубов.
– Как спал – я спросила, - повторила девушка.
– А… хорошо… а ты?
– И я! – она, закончив тянуться, обняла парня и положила голову ему на грудь.
Генка почувствовал теплое тело самки. Она была стройной и сексуальной. О красоте он пока судить не мог. Ее тело вновь позвало к себе его мужское достоинство. Вот только Генка забыл, как ее зовут. Может она ему и не говорила? Да, нет! Такого быть не может! Она точно говорила. Но как же она себя называла? Марина? Катя? Таня? Нет! Он не мог вспомнить! А может и правда она не называла своего имени? Такое возможно? Хм. В том клубе, в котором он был вчера, возможно все!
– Зайка, ты пойдешь умываться? – спросил он ее, стараясь скрыть возникшую неловкость, назвав ее банальным обращением.
– А разве ты другого ничего не хочешь?
– похотливо улыбнулась его самочка.
– Хочу, Золотце, но прежде я бы сходил в ванную. Я вчера много выпил и мне необходимо облегчить свой пузырь.
– Тогда иди! Я подожду тебя!
– А сама не хочешь?
– Я подумаю…
Генка встал и, не одеваясь, пошел в туалет. Потом он зашел в ванную и почистил зубы. Не любил Генка ощущение во рту, когда там, как в анекдоте: «в батальоне хорошо, а вот в роте плохо!» Вернувшись в комнату, он застал девушку все в том же положении – горизонтальном.
– Милый, а ты помнишь, как меня зовут? – спросила она, улыбаясь, и явно желая поставить парня в неудобное положение.
– Извини, дорогая, я вчера был пьян до чертиков! Вылетело из головы! – постарался перевести в шутку свое неудобство.
– А я вот помню! – продолжала задуманное девушка. – Как же так, Гена?!
– Ну, прости, Зайка!
– Не Зайка! А Катя! – весело засмеялась девушка. Потом она схватила подушку, прижала ее к животу и стала крутиться на кровати, продолжая хохотать.