Да придет Царствие Твое!
Шрифт:
Около трех утра, Петр Петрович измотавшийся, уставший и изрядно пьяный усадил такую же замученную Верочку в ее «ауди» последней модели, расплатился с ней пачкой розовых европейских банкнот и сев, в свой «майбах», поехал домой к жене.
ГЛАВА 9.
Палыч.
– Убирайся на улицу! Чего ты тут околачиваешься?! Иди на улице воняй! И без тебя воздуху мало! – стала кричать на бездомного мужчину уборщица, моющая гранитный пол в фойе станции метро.
Бомж, молча, не огрызаясь, собрал в порванные пакеты все свое имущество и, прихрамывая на правую ногу, вышел из помещения станции. Он и вправду сильно вонял. Хотя сам иногда даже и не замечал этого стойкого, едкого запаха. Привык. Он не помнил, когда в последний раз мылся. Нога болела. Она раздулась, и он
Он не знал, куда ему податься. В метро бездомный человек попытался спрятаться на ночь. У него было там заветное местечко, возле ремонтирующегося эскалатора. Тот был огорожен фанерным забором, и за ним то и можно было спрятаться. Там на железных деталях он ночевал две последних ночи. Конечно, об удобствах говорить было нечего. Однако безопасность была на высоком уровне. Ни полицейские, ни отморозки, охотившиеся за бомжами, не догадывались об этом укромном месте. Кроме того, там было тепло. Но проклятая уборщица заметила его не вовремя и теперь явно его туда не пустит.
Бомж вышел на пустую улицу. Холодно не было. Но было сыро. Дождь закончился и оставил после себя большие лужи. Спать где-то на траве не представлялось возможным. Тихонько переставляя правую ногу, он побрел в ближайший дворик, надеясь найти там детскую площадку. Именно в таких двориках, где присутствовали детские игровые площадки, в которых почти всегда были маленькие домики, он ночевал раньше.
– Палыч! – услышал он чей-то окрик сзади. Голос был мужским, прокуренным, хриплым и болезненным. Бомж остановился и обернулся. Его догонял знакомый ему человек. Такой же, как и он, бездомный, но влившийся в их общество совсем недавно, около года назад. – Ты куда, Палыч? Что в метро не заночевал?
– Да, уборщица, сука, выгнала.
– Так ты щас куда?
– Не знаю…
– Пойдем на Курский, там все наши.
– Не… не дойду. Нога!
– Жаль, - искренне расстроился товарищ.
– Ну, тогда лечись! А я пойду к нашим. Пока!
– До свидания! – отозвался Палыч и побрел дальше к намеченной цели.
Ему, можно сказать, повезло. Во дворе, между трех домов он увидел искомый комплекс. К его радости была там и маленькая избушка на курьих ножках. Именно в ней он удобно и устроится. Во дворе никого из жителей близлежащих домов не оказалось, только две бездомных собаки, виляя хвостами, встретили мужчину. Палыч погладил кобеля, потрепал его по загривку, а тот, почуяв довольно редкое и мало ему знакомое дружелюбие со стороны человека, еще больше засуетился, стал тыкаться мордой в руку и всем своим поведением высказывать свою преданность. Потрепав еще немного пса, Палыч залез в избушку, подложил под голову свои мешки и с облегчением вздохнул, вытянув ноющую ногу. Бомж почувствовал, что кто-то протиснулся в его помещение. Это был уже знакомый ему пес. Мужчина не стал его выгонять. Собака свернулась клубком возле его живота, и устало зевнула, открыв широко зубастую пасть.
– Что, дружок, вместе будем ночевать? Ну, давай! Только уговор! Не храпеть! Договорились? – и Палыч тоже, зевнув, закрыл глаза.
Теплая ночь, теплое живое тело соседа, пусть даже не человека, успокоили мужчину. Он перестал дрожать, его тело обрело покой. Даже больная ног казалось, устала и поэтому перестала болеть. Болело сердце и душа. Не обретал покоя и его мозг. Но если у человека не отключается мозг, то это значит, что он еще остается человеком – думающим, борющимся, сомневающимся, любящим и ненавидящим существом. Остался ли он, Палыч, а когда-то Иван Павлович, человеком? Когда он был им? Год, два, десять или сто лет назад? Что у него сегодня осталось от того вчерашнего, настоящего человека? Его имущество пропало, деньги кончились и больше не появлялись, его жена ушла к другому, дети, благодаря ей, забыли о нем. Тогда, что в нем осталось человеческого? Что его отличало от собаки, мирно спящей рядом с ним? Тем, что он пока еще ходит о двух ногах? Это все? По крайней мере, окружающие люди давно перестали считать его человеком! Вот только бездомные собаки пока еще видели в нем представителя царей природы. Надолго ли? Все реже он видел сны, все реже вспоминал былую жизнь. Все чаще он, как животное старался спрятаться от людей, не попадаться им на глаза. Все чаще он стал забывать
Пес стал подергивать во сне ногой, будто побежал куда-то. Палыч погладил соседа и тот от удовольствия заскулил и плотнее прижался к человеку.
– Спи, дружище! Я тоже постараюсь уснуть.
ГЛАВА 10.
Ночное чудо в храме.
– Господи! Матерь Божья! Святые угодники! – воскликнул настоятель храма, многократно и усердно крестясь. Весь храм был наполнен тонким запахом ладана, свечей и еще каким-то совсем незнакомым ему запахом. Батюшка остановился у одной из икон. Эта была икона Богородицы. По образу богоматери из глаз текли тонкие ручейки мира.
– Отец, что это?! – дрожащим голосом спросил священника, стоящий рядом и также неистово крестившийся дьякон.
– Это мироточение!
– Батюшка, а почему все иконы в храме мироточат?! Разве такое бывало ранее?
– Нет, сын мой! Я о таком обильном мироточении даже и не слышал!
– отец Николай оставил дьякона возле иконы, а сам прошелся по всему храму.
Все без исключения иконы «плакали». Процесс был обильный, такой, что под каждой иконой скопились целые лужи мира. Николай дотронулся пальцем до ручейка на иконе Николая угодника. Жидкость напоминала масло. Понюхав ее, он не смог точно определить, чем же она пахнет. Что-то легкое и неуловимое, напоминающее ладан. Сзади к нему опять подошел Василий. Он совсем недавно стал служить в его храме. В тонкостях православия молодой священнослужитель не был искушен. Николай учил его, каждый раз, находясь в храме. Дьякон не знал элементарных вещей. Правда, надо признать тот факт, что дьякон не заканчивал духовную семинарию, а пришел из мирского института.
– Батюшка, а что вообще такое мироточение? Что нам о нем говорят святые отцы?
– В «Полном церковнославянском словаре» Дьяченко сказано, что эпитет мироточивый означает: «источающий чудотворное миро во исцеление болезней». Однако мироточение само по себе не является фактом, на основании которого икона считается чудотворной. Само же источаемое иконой или мощами миро почитается Церковью чудотворным. Так, мира от мощей Димитрия Солунского набирали даже мусульмане, считавшие его медицинским снадобьем от любых болезней. Священное Писание же не сообщает ничего о мироточении, все упоминания о данном явлении содержатся только в Священном Предании. Наиболее ранним сообщениями о мироточении являются благовонное миро из гробницы апостола Иоанна Богослова, он исходит ежегодно. Потом говорят о мироточении мощей апостола Филиппа. Много сообщений об обильном мироточении мощей Дмитрия Солунского. В Бари, в крипте базилики, где хранятся мощи святого Николая, мироточение происходит постоянно. Священники ежегодно извлекают миро через небольшое отверстие в крышке гробницы.
– Так это выходит большое чудо?! Благословение Господне?
– Не нужно сильно заострять внимание на этом процессе, как на чуде. Ну, есть и есть, и, слава Богу. Много случаев, когда люди сами симулируют мироточение. Более того, есть опасность, что кому-то хочется прославиться, и он симулирует это. Ну и ладно! Даже то, что есть такие дураки, которые делают это — тоже чудо во славу Божию! Я вот знаю, что признанные и почитаемые на Руси иконы ни разу не мироточили. Обычно «плачут» лишь новые иконы и те, которые стоят в частных домах.
– Батюшка, а как же наш храм? Разве кто-то мог это инсценировать?! Разве то, что происходит у нас на глазах, не является чудом?!
– Ох! Не знаю, Василий! Не знаю! Не было такого на моей памяти! – разговаривая с дьяконом, отец Николай зажигал бензиновой зажигалкой толстые самые дорогие свечи и ставил их перед образами, крестясь и шепча молитвы. Если бы его спросили тогда, почему он не включил электрические лампы, то Николай не смог бы внятно ответить на этот вопрос.
Вскоре весь храм озарился пламенем сотен свечей. В мерцающем и, несмотря на множество маленьких язычков, все же довольно тусклом свете «поп» и дьякон, стоя посреди храма, не переставали креститься. Николай внезапно остро почувствовал себя словно он Хома Брут перед отпеванием панночки. Не хватало только гроба посреди зала, а в нем молодой и прекрасной Натальи Варлей. Охватив весь храм взглядом, батюшка будто почувствовал, что все иконы смотрят на него и плачут. Вот-вот откуда ни возьмись, мог появиться летающий гроб. Чувство страха все сильнее и сильнее охватывало Николая Романцева.