Да придет свет
Шрифт:
Шаркающая походка человека, который либо сильно стар, либо слаб. Они остановились все ближе, пока из темноты не показалась человеческая фигура, одетая в старые лохмотья, руки с ногами были обмотаны старыми серыми бинтами и тряпками.
Солдаты испуганно зашевелись. То, что из гробницы вышел кто-то живой, это было невозможно. Они глянули на командира, стоявшего впереди, ожидая, что он скажет или делает. Было видно, насколько ему страшно. Его смуглое лицо с длинной черной бородой побелело от страха, но он знал, что на него надеются.
— Стой на месте, кто бы ты ни был! — прокричал он, вытягивая руку с короткой саблей, и в ужасе заметил, что его рука трясется мелкой дрожью.
В ответ он услышал хриплый кашель. Человек в лохмотьях застыл на месте, продолжая кашлять и опустив голову, а когда он ее поднял, то все увидели, что она тоже замотана тряпками, через которые был виден один блестящий глаз. Он что-то сказал на непонятном языке, а потом, все так же медленно шаркая и еле подымая ноги, двинулся в сторону солдат.
— Я сказал — стой! Ни шагу больше! — командир продолжал кричать, наблюдая, как человек приближается к нему.
И когда он уже почти коснулся кончика сабли, солдат резко рубанул, нанеся удар через грудь и лицо наискось, разрезая тряпки с бинтами, намотаные на тело. Человек от удара отшатнулся назад и снова закашлялся, и тут стало понятно, что это не кашель, это был смех.
Он резко выровнял тело и схватил, на удивление крепкой хваткой, командира за руку, не давая ему снова нанести удар, а потом посмотрел прямым взглядом на всех. Удар, который рассек ему бинты, обнажил его лицо, то была полусгнившая безумная маска, что когда-то была человеком. Он снова закашлялся смехом, впиваясь зубами в лицо командиру, откусывая от него кусок.
Не ожидавший такого, солдат отшатнулся назад, пытаясь свободной рукой оттолкнуть от себя существо, что некогда было человеком, но это было бесполезно. Как будто дикий зверь, существо накинулось на него, раздирая лицо на куски, откусывая кусок за куском и проглатывая как дикий зверь. Потом он отпустил руку и уже труп человека, который только что был живым, упал на пол.
Существо стало заметно живее двигаться, он размотал остатки бинтов с головы, обнажив голый иссохший череп с глазами глубоко провалившимися в глазницы. Однако, выглядел он вполне живым. Осмотрев всех, кто стоял перед ним, он снова сказал на своем языке и снова рассмеялся. На этот раз смех был уже почти человеческим. Продолжая смотреть, он увидел сестер, что стояли позади него и, указав на них пальцем, проговорил фразу, которую смогла разобрать Хилини:
— Он приветствует своих спасительниц в своем доме, благодарит за свободу, что мы ему дали, — сказала она сестре. — И за еду тоже, — добавила она.
Существо кивнуло головой, как будто услышало, сказанное ею, и прыгнуло в середину солдат, что стояли, не в силах что-то сделать. Только когда он начал рвать их на куски, они попытались дать ему отпор, отчаянно рубя его своими саблями. Это было бесполезно. Плоть от их ударов просто расходилась бледной бесцветной раной, а от каждого куска, что он проглотил, явно становился сильнее.
Добив последнего человека, с явным с удовольствием он приложил ладонь к его лицу и сестры увидели, как темное сияние распространилось от ладони, превращая только что живое лицо в бесцветную мертвую кожу.
Закончив, он повернулся в стоящим женщинами и медленно пошел в ним. Стало видно, что он делал с бедными людьми, сильно изменило его, теперь это был не живой труп, а высокого роста немолодой мужчина, узкое лицо с пронзительными глазами и ни капли растительности на лице или черепе. На обнаженной голове шла целая вереница татуировок в виде странных символах, ото лба к затылку.
Дойдя до сестер, он наклонил голову, внимательно глядя на них, потом широко улыбнулся, показав абсолютно целые и, слегка заостренные, зубы. Потом он протянул руку, проведя пальцами по лицу Хавы, отчего она попыталась отвести голову назад и зло посмотрела на него. Он засмеялся и сказал слова, которые перевела Хилини:
— Он говорит, что ты дерзкая и сильная. Это ему нравится, — она смотрела на человека, который только что был настоящим живым трупом, он водил головой по сторонам и, увидев проход через, откуда все пришли, отправился туда.
— Что нам делать? — Хава посмотрела вслед уходящему мужчине, шедшему уже сильной и уверенной походкой.
— Идем за ним, — сестра взяла ее за руку. — Он сказал, что не тронет нас. Хочет посмотреть на мир снаружи и вдохнуть свежий воздух.
И они пошли следом за ним. Когда они вышли в большую пещеру, его уже не было и только сверху они услышали слабые крики, к их ногам упало два изуродованных трупа. Последние из тех, кто поехал с ними сюда. Поднявшись по лестнице, они нашли его стоящим с закрытыми глазами на большом камне перед ними. Он стоял с закрытыми глазами, разведя руки в стороны, явно наслаждаясь свежим ночным воздухом. Спустя некоторое время, он открыл глаза и, повернувшись к ним, что-то спросил на своем языке.
— Да, — ответила Хилини, — здесь рядом есть старая деревня, — он дополнил еще пару слов и Хилини, качнув головой, показала в сторону, откуда они пришли. — Там, — сказала она. — Мы покажем.
***
Хилини сидела перед зеркалом, смотря на свое лицо, полностью покрытое татуировками. Вспоминала, как получила знание от того старого шамана, что дало им столько мощи в будущем. Ее лицо не менялось уже больше ста лет, оставаясь все таким же. За дверью комнаты постучали, она закрыла лицо маской из темной ткани, оставив только глаза.
— Можно заходить, — произнесла она и повернулась в сторону выхода.
Дверь открылась, зашел невысокого роста мужчина, на поясе у него висел небольшой топорик, а обнаженные руки бугрились мышцами. Лицо же его было смуглым с большой седой бородой, а в ушах висели большие кольца.
— Госпожа, — сказал он сухим тоном и поклонился.
— Тафари, — Хилини окинула его взглядом, — что ты мне расскажешь? Много людей ты собрал?
Тафари был тем, с кем Хилини заключила сделку о проведении вылазки в Велиград. Дерзкая и неожиданная, она должна была привлечь собой все взгляды, чтобы Сестры с Кальдом могли тихо и неслышно проникнуть в логово Лестника.