Да Здравствует Резервация!
Шрифт:
Стинов перебросил ноги через край отверстия и, оттолкнувшись от стены руками, полетел вниз.
Монах выждал секунд пять, прежде чем последовать за ним. Перед тем как прыгнуть в отверстие, он кинул в коменданта, который подбежал к нему ближе остальных, последний оставшийся у него нож. Нож, который должен был вонзиться коменданту в грудь, еще не достиг своей цели, а монах уже летел вниз, раскинув в стороны руки.
На дне щели находился слой какого-то упругого, влажного материала, так что, вопреки опасениям Стинова, приземление было мягким. Потеряв равновесие, Игорь упал
– За мной, – коротко приказал он Стинову и быстро зашагал по проходу, подсвечивая себе путь миниатюрным фонариком.
Коменданты, и без того понесшие немалые потери, опасаясь засады, не рискнули преследовать беглецов, скрывшихся в противопожарной полости.
Чтобы не потерять ориентацию в пространстве, Стинов шел, придерживаясь руками за стены. В полной темноте он только временами видел мелькающий впереди лучик фонарика. Под ногами пружинил все тот же упругий материал, на который они упали. Воздух был тяжелый, застоявшийся. Пахло сыростью и прелью.
– Далеко нам идти? – поинтересовался Стинов.
– Прилично, – не оборачиваясь, хрипло отозвался монах.
– Как твоя рана?
– Нормально.
Стинов совсем не думал о том, что произошло. Да и о чем, собственно, было думать? Правильно ли он сделал, что ушел с монахом? Так рано или поздно он выложил бы комендантам все, что знал, и, утратив к нему всякий интерес, они либо выдали его информационникам, либо оставили доживать свой век под замком. Что нужно было от него монахам? Ради чего Василий, рискуя жизнью, вытащил его из комендатуры? Какой смысл было ломать над этим голову, коль скоро ему и без того об этом расскажут, как только они доберутся до места.
Не заметив в темноте, что монах остановился, Стинов налетел на его спину.
Монах повернулся к нему боком и посветил фонариком на стену. В этом месте вверх поднимался ряд коротких, длиной не более двадцати сантиметров металлических штырей, вбитых в стену строго горизонтально.
– Полезем наверх, – тяжело, прерывисто дыша, сказал монах.
Спрятав фонарь в карман, геренит начал карабкаться первым. Как высоко он забрался, Стинов мог определить только по его тяжелому дыханию. Подождав некоторое время, он нащупал вытянутой вверх рукой штырь, ухватился за него покрепче и поставил ногу на нижнюю ступень.
Были ли штыри вбиты в стену специально для того, чтобы с их помощью подниматься наверх или с какой-то иной целью, оставалось для Стинова загадкой. Однако взбираться по ним было невероятно трудно. Из-за того, что штыри были очень короткими, тело фактически висело на руках. Потные ладони скользили по гладкой металлической поверхности, и, чтобы не сорваться, приходилось как можно чаще перебирать руками. Пару раз Стинов останавливался, уперевшись ногами в штыри, а плечом в противоположную стену, и вытирал ладони о штаны. Положение, занятое телом при этом, казалось
– Будь внимателен, не торопись, – раздался сверху негромкий голос монаха. – Сейчас в стене перед тобой будет щель. Забирайся в нее.
– Снова щель, – недовольно процедил сквозь зубы Стинов.
Поднявшись чуть выше, он нашел рукой прямоугольное отверстие. Просунув в нее голову и плечи, он уперся ногой в противоположную стену и протолкнул в щель всего себя. Монах, ухватив Стинова за ворот, оттащил его от края. Игорь растянулся на полу, давая отдых уставшим мышцам.
– Теперь уже недалеко, – подбодрил его монах.
Судя по голосу, силы Василия были на исходе. Спрашивать его снова про рану Стинов не стал, и без того было ясно, что монаху приходится нелегко.
Минут пять они отдыхали, лежа в узкой щели.
– Пора двигаться дальше, – сказал геренит.
Следуя совету монаха, Стинов с трудом перевернулся на спину. Дальше они ползли, цепляясь руками за скобы, вбитые в плиты над головой.
Порою монах начинал что-то невнятно бормотать. Не слыша слов, Стинов не мог понять, была ли это молитва или же начавшийся бред.
Как бы там ни было, дорогу Василий выбирал правильно. Примерно через полчаса он остановился и посветил фонариком на плиты под собой. Должно быть, это было не то место, что он искал, потому что, зажав фонарик в зубах, монах прополз вперед еще на несколько метров. Остановившись, он попытался приподнять одну из плит, но на это оставшихся у него сил уже не хватило.
– Помоги, – сказал он подползшему Стинову.
В зазоре между плитами торчал короткий металлический штырь. Навалившись на него, Стинов приподнял плиту и сдвинул ее в сторону.
– Под нами комната жилой секции в секторе Авиценны, – монах передал Стинову фонарик. – Спускайся первым. Потом поможешь мне.
Опустив ноги в проем, Стинов спрыгнул вниз. Посветив лучом фонарика по сторонам, он увидел стандартную обстановку жилой комнаты для одного человека. Подойдя к стене, Игорь щелкнул выключателем. Под потолком, рядом с дырой, из которой он вылез, зажглась осветительная панель.
Встав под отверстием в потолке, Стинов помог спуститься монаху. При свете он смог увидеть, что вся левая половина его комендантского кителя залита кровью, вытекшей из раны под ключицей. Выдвинув из стены кровать, Стинов уложил на нее монаха.
Василий лежал неподвижно, с закрытыми глазами, вытянув руки вдоль туловища. Грудь его вздымалась и опадала резкими, судорожными толчками.
Стинов вдруг испугался, что монах может умереть. И тогда он снова останется один, без связей и без документов. Сектор Авиценны принадлежал Производственному отделу, но и здесь Стинов без посторонней помощи не смог бы даже добыть себе пропитания.
Стинов хотел расстегнуть на монахе китель, чтобы осмотреть его рану, но тот неожиданно крепко схватил его за руку.